– Но это не значит, что мне не хотелось бы это знать, – сказала я. – А вам?
– Конечно, но похоже, что мы вряд ли когда-нибудь это узнаем.
– Если кто-то действительно захочет узнать, он придумает как, – убежденно произнесла я.
– Думаешь?
– Конечно, – сказала я, сама не готовая еще в это поверить.
Рой выключил мотор и взял свою шляпу с заднего сиденья. Мы оба открыли двери машины. Надев шляпу, он вышел из машины и, запрокинув голову, посмотрел в небо. Я последовала его примеру. Высоко наверху в безоблачном небе сияло солнце. Стая черных птиц плыла по бескрайнему голубому полотну, складываясь в единое целое из маленьких частиц.
Я подумала: интересно, знают ли птицы, что влияют на форму стаи каждый раз, когда меняют наклон крыльев, замедляются или летят быстрее?
Мы поднялись по ступеням, миновав кресла-качалки и горшки с цветами, но, прежде чем зашли в дом, Рой остановился и положил руку мне на плечо.
– Хайди, – сказал он. – Разговор сейчас пойдет о вещах, которые тебе, возможно, будет непросто услышать.
– Единственное, что действительно непросто, – это не знать, – произнесла я. – Мне все равно, что я услышу, лишь бы это наконец была правда.
– Начнем с Диан Демут? – спросил мистер Диетз.
Адвокат Трумэна Хилла был низеньким лысым мужчиной с голосом, звучавшим так, словно кто-то сжимал его шею каждый раз, как он пытался говорить.
Мы находились в той части кабинета, где стояло красное кресло, в котором я вчера нашла спящего Эллиота. Сейчас в нем сидел Трумэн Хилл, и оно было развернуто спинкой к окну. Также в кабинет принесли три складных деревянных стула, чтобы остальным тоже было где сесть. Мистер Диетз достал из кармана длинный белый конверт, открыл его и вытащил несколько сложенных листов бумаги.
– Согласно окружным архивным записям, Диан Демут родилась здесь, в Либерти, – сказал он. – В записях нет регистрации брака, только рождения. Ребенок женского пола, София Линн Демут, родилась у Диан в больнице Уэст-Либерти тридцать лет назад, двадцать третьего ноября. Согласно медицинскому заключению, ребенок родился со значительными повреждениями. – Он остановился, сложил бумаги и сунул их обратно в конверт.
Наступила неловкая тишина. Рой поерзал на стуле и прокашлялся.
– Я не понимаю, – сказала я. – Кто такая Диан Демут и при чем здесь моя мама?
– Все довольно непросто, – повторил Рой.
Мистер Диетз кивнул, повернулся к Трумэну Хиллу и спросил:
– Как вы хотите действовать дальше, сэр?
Тот, разглядывая свои руки, сложенные на коленях, ответил не сразу. В конце концов тишина стала невыносимой.
– Вы солгали мне о моей матери, – сказала я. – Она здесь жила, и вы это знаете. Почему вы не хотите сказать мне правду?
Трумэн Хилл поднял на меня глаза. Я думала, он будет в ярости из-за того, что я обвинила его во лжи, и ожидала, что его глаза из морского стекла будут гневно сверкать, как вчера, но, к моему удивлению, я увидела, что в них стояли слезы.
– Все это неправильно, – произнес он. – Джентльмены, пожалуйста, подождите за дверью, я хочу поговорить с девочкой наедине.
– Я не хочу оставаться с вами одна, – возразила я. – Рой, не уходите.
Но Рой и мистер Диетз встали со стульев.
– Я не хочу оставаться с ним одна, – повторила я. – Он думает, что я – это кто-то другой.
– Нет, Хайди, – сказал Трумэн Хилл. Теперь он смотрел прямо на меня. – Я прекрасно знаю, кто ты на самом деле.
Глава 20. Ой-ой
– Диан Демут – твоя бабушка, Хайди. А ее дочь, София, твоя мать, – начал Трумэн Хилл.
Еще вчера, стоя перед этим креслом, я услышала, как Эллиот говорит мамино слово. И вот я снова находилась здесь, где время словно остановилось, и в первый раз слышала мамино имя: София.
– Когда Диан пришла ко мне с просьбой о помощи, мне нужно было отослать ее в Роско или дальше на север, в Сиракьюз, где есть государственные интернаты. Вместо этого я позволил ей уговорить себя принять Софию в Хиллтоп на благотворительных условиях. Она жила у нас совершенно бесплатно чуть больше года, и ей было здесь хорошо. Она была счастлива и нашла здесь своего лучшего друга – Эллиота. София и Эллиот были неразлучны. А я был
