нервотрепка с раной.
А снилось мне, как меня убивают. Гонятся по большой пустынной улице, долго гонятся, а потом убивают, вонзая кинжал прямо в сердце. И так больно стало, будто это произошло в реальности. Я вскрикнула и проснулась. Сердце нещадно болело.
– Эй, что с тобой? – Калеб выглядел уже совсем отдохнувшим, румяным и бодрым, однако с постели так и не ушел.
– Спроси что попроще…
– Ну… ты всегда спишь в одежде?
– Нет, только тогда, когда возле меня лежит полураздетый мужчина, – ответила я, намекая на его обнаженный торс.
– Я бы, конечно, застеснялся и прикрылся, но, кажется, ты меня вчера откачала, так что не вижу повода скрывать от тебя то, что ты вчера и так успела изучить…
– Если б я действительно изучала, мы б сейчас с тобой не разговаривали – такая привычная перепалка, как будто ничего и не случилось. Всю двоякость шутки я поняла намного позже.
– Нет, серьезно, что с тобой. Ты ворочалась и кричала…
– Кошмар приснился, а ты всегда подглядываешь, как девушки спят?
– Ну, тут уж прости, мы оказались на одном ложе, причем я совершенно не помню как… – Калеб подозрительно на меня посмотрел, стоп, он что, думает?..
– Расслабься, я тебя не насиловала, ты был немножко не в состоянии.
– Да я и не думал даже. А на тему кошмаров, я дам тебе одну очень хорошую настойку, и тебе никогда не будут сниться кошмары. Она, между прочим, уйму денег стоит, так что не отказывайся…
– Предпочитаю наличные.
– Серьезно? Сколько?
– Не обижай меня, просто проваливай. Честно говоря, я хочу спать… И мне ничего не надо, считай, что я тебе помогла взамен тому, что ты до этого со мной нянчился.
– Нет, ну как-то отблагодарить я тебя должен.
– Ну, вот как придумаешь – приходи, обсудим.
– Черт с тобой. Где моя рубашка? – он вскочил с кровати и стал спускаться вниз.
– Эмм, нет у тебя рубашки. Считай, что я оставила ее себе на память. – Ну порвала я ее, не было другого способа его оперативно раздеть.
– И что, мне голым идти, мм? – Калеб был чем-то недоволен. Мне, конечно, не очень интересно, но все же, что вчера произошло, почему он оказался ранен… Или у Нартанэ садистские наклонности? Хи, хотела бы я глянуть на привязанного Калеба.
– Можешь голым, – я уже почти засыпала.
– Из дома одинокой девушки, рано утром, едва первая роса покрыла молодую травку, выходит обаятельный молодой человек аристократического происхождения, причем заметь, я умолчал о том, что знатней моего рода лишь короли…
– Ну конечно, круче тебя только яйца, – я кинула в него самую свободную из своих рубашек. – Потом вернешь, хотя можешь оставить ее себе на память и спать с ней в обнимку, проваливай.
Моя скромная персона, собрав остатки своих сил, вытолкала Калеба на крыльцо и захлопнула за ним дверь. «Бессердечная», – апатично продекламировал он, деловито надевая мою рубашку, которая ему слегка давила в плечах, да даже не слегка. С этой мыслью я и заснула.
– Какого черта? – спросил Ворс, прожигая Калеба ненавистным взглядом.
– Ты это о чем? – лучший друг принца даже внимания сперва не обратил на незадачливого темноволосого парня.
– Что ты делал у Витки?
– Она тебе что, корова, чтоб так ее называть? – Калеб даже поморщился от такой вольной интерпретации столь прекрасного имени, коего достойны королевы. И главное, кому имя досталось-то… Эх… Не опозорила бы.
– Она говорила, что я ее лучший друг, так что имею право называть ее как хочу. – Ворс был уже в бешенстве.
– Лучший друг, да? Сочувствую. – Калеб решил позлить этого паренька, который большую часть своего времени вился вокруг Витты, которая, видимо, ничего не замечала. – Ну так вот, друг. А она горяча в постели…
Ворс сделал резкий выпад, но лучший друг принца умудрился увернуться, несмотря на рану.
– Остынь, я пошутил… Или нет. Думай сам. Пока.
После чего Калеб действительно зашагал в сторону своего дома, оставив Ворса думать, что ему делать дальше.
Но Виттория уже крепко спала в своей постели. И никак не могла разрешить сложившуюся проблему, которая повлечет большие неприятности.
