разбить лагерь. Те, кто поднимались перед нами, и те, кто взобрался на гору с другой стороны, раскидывали шатры и ставили маленькие палатки.
Вокруг шатров сновали кошки и собаки. Как они тут оказались? Неужели кто-то привез питомцев с собой, да так и оставил на высоте? Впрочем, зверушки чувствовали себя намного лучше, чем люди: они не выглядели ни голодными, ни задыхающимися. Извель, ранее уже пересекавшая Иолитовые тропы, рассказала мне красивую легенду о животных этих мест. Якобы в них переселялись души тех, кого забрали горы, – опытных проводников, неумелых путников, случайных гостей. Они оставались тут, зачарованные здешней красотой, и помогали людям по мере своих сил.
Неудивительно, ведь место было почти волшебным: над нашей головой, задевая макушку Атоса, плыли самые настоящие облака. Я не могла достать их рукой, даже подпрыгнув. По моей просьбе Атос потрогал их и ответил, что нет, они не похожи ни на вату, ни на пух – скорее на мокрое исподнее. Но я все равно шла всю дорогу, открыв рот и задрав голову. Мое предложение остаться тут на ночь не встретило одобрения. Я и сама понимала, что лучше нам спуститься как можно быстрее: воздуха словно не хватало, я никак не могла им надышаться. Спустя пару часов появилась одышка, заболела голова, а живот скрутило болью.
– На обратном пути спешить не станем, – пообещала я то ли Извель, к которой обращалась, то ли самой себе. – Тогда, говорят, можно привыкнуть к горному воздуху. Разобьем палатку, полюбуемся на звезды – может, Атос достанет рукой и до них?
– Учэные моего народа, когда они ещйе сущэствовали, считали, что звйозды – это раскалйонные шары, удалэнные от нас на сотни тысйач километров, – немного смущенно произнесла ока. Я не стала смеяться над ее словами. Кто знает, может, так оно и есть? Хотя я с детства была уверена, что звезды – это просто блестки из фольги, которые боги наклеили на занавес неба. Только теперь и боги были не богами и небо грозило обрушиться нам на головы в любой миг. Если когда и пересматривать свои убеждения, то сейчас самое время.
Обратный спуск показался намного скучнее подъема по Иолитовым тропам. Во-первых, тут не было стены из самоцветов, во-вторых, мы так утомились горным воздухом и переходом, что сил восторгаться совсем не осталось, да и идти пришлось в полной темноте. Я мечтала лишь о том, чтобы добраться до твердой земли, обнять ее и никогда больше не забираться так высоко. Люльки покачивались на сильном ветру, нас всех подташнивало.
Как только мы спустились, я возблагодарила небесные силы и объявила привал. Мы снова были на севере, в двух неделях пути от Кармака, а это значило, что цель близка. Постоялого двора поблизости не обнаружилось, и мы натянули огромный тент, чтобы защитить себя от ветра и дождя, который то принимался накрапывать, то утихал.
На усеянную камнями твердь полетели походные покрывала. Я отлучилась по нужде, а когда вернулась, застала Извель и Атоса уснувшими спина к спине. Слэйто сидел чуть поодаль, завернувшись в одеяло на манер кочевника, и тоже клевал носом. Я могла бы потеснить ока и крайнийца, но у меня не было сил и желания их двигать, чтобы тоже уместиться под тентом. Поэтому я оперлась спиной о валун и соскользнула по нему вниз. Последние мысли были о животных, сидящих на вершине Хаурака и следивших за сменой дня и ночи своими печальными глазами. «Если бы я умерла, то хотела бы переродиться в одного из них», – подумалось мне.
Это был не шорох, не скрип и вообще не звук. Это был пульсирующий и живой страх, чутье, заставившее меня открыть глаза. Еще до того, как я разомкнула клейкие после сна ресницы, уже знала: происходит что-то очень плохое.
Люди! Незнакомцы окружили тент, под которым я видела вздымающуюся спину Атоса и белеющий подол юбки Извель. Мужчины вели себя странно: они будто принюхивались, подергивали носами и обнажали верхние десны в зверином оскале. Я успела перевести взгляд на Слэйто. Он, как и я, сидел чуть в стороне, но в отличие от меня тень валуна не скрывала его. Над ним возвышались двое. Маг свесил голову будто бы в глубокой дреме, но незнакомцам не было видно, что глаза его вот-вот откроются.
Все дальнейшее происходило, как в страшном сне. Те, что стояли возле тента, опрокинули жерди, служившие его каркасом, – ткань рухнула на спящих. Поднялись руки с мечами. Слэйто метнулся и успел повалить одного из нападавших, но меч второго прошил тент – раздался громкий крик. Женский. Я рванулась из своего убежища, все еще плохо соображая и не до конца управляя сонными конечностями. Онемевшая от сна рука никак не могла выхватить меч из ножен.
Тот, кого опрокинул Слэйто, дважды ударил мага кортиком в район ключицы с такой мощью, что он отлетел. Тут закричала уже я. Мысли неслись безумной чередой. Его же убьют! Их убьют! Нас всех убьют! Мы были слишком беспечны. Слэйто, разбрызгивая красные капли, упал за валун и исчез из моего поля зрения, а нападавший направился за ним. Из-под тента наконец выбрался Атос, он был в ярости, но растерян не меньше меня – зато уже с обнаженным кинжалом. Правильный ход – от его меча на узкой площадке среди валунов не было бы никакой пользы, даже не размахнуться. Извель не поднималась. Я закричала еще громче, стараясь привлечь внимание нападавших. И у меня это вышло.
Они обернулись. Лица их подернула уже знакомая мне рябь. Ласки, песцы, куницы, хорьки – на нас напали совсем не люди!
– Проклятое дитя! Палач! – крикнул тучный человек-песец, указывая на меня. – Убить ее первой, убить ее, убить!
Его приятели завопили, как хищники на охоте, почуявшие слабую и ошарашенную добычу. Это был клич самой смерти. Чудовища бросились на меня.
Я наконец выхватила меч и приняла оборону. Раскроила морду ласке, мощным ударом отбросила от себя куницу. Но я ошиблась в расчетах. Поначалу мне казалось, что над тентом стояло не более пяти монстров. Но они словно лезли из каждой расщелины, и место каждого убитого тут же занимало новое