Мы шли вдоль домов, пока не приблизились к самому крупному из них. Бревна его были обиты шкурами, составлявшими сложный пестрый узор, а труба, поднимавшаяся над черепичной крышей, была толще других. Из нее валил густой дым. Со скатов крыши свешивались пучки трав вперемешку с сушеными корнями и сплетенными из лозы талисманами. В таком видном доме мог жить только старейшина или какой-нибудь местечковый шаман.
– Думаю, глава этой деревеньки прекрасно знает, где именно искать Медвежий острог, – сказал Атос и с легкостью отворил хлипкую дверцу, которая плохо сочеталась с массивным домом. Мы прошли за ним в удивительно низкое помещение.
Пожалуй, из моих спутников лишь я одна могла стоять прямо. Да и то потому, что в лесу сменила свои походные сапоги на сандалии ока. Все остальные – два генерала и заокраинка – были вынуждены пригнуться. Атос, самый высокий из нас, сгорбился, как старик. То, что потолки в доме были низкими, объяснялось просто: снаружи сруб выглядел одноэтажным, но внутри ровно посередине него пролегало легкое перекрытие. Видимо, искусственный второй этаж, потому что справа от двери куда-то наверх вела лесенка.
Печь в доме нещадно чадила. С непривычки я закашлялась, но потом сообразила, что это не запах перегоревшего жира или тлеющего угля, а какая-то смесь ароматических масел и трав. Здесь проводили ритуал.
Внезапно гора тряпья у окна зашевелилась. Атос от неожиданности даже подпрыгнул и приложился головой и плечами о потолок, который зашатался, будто и не был прибит вовсе.
Надтреснутый бесполый голос из-под груды тряпья произнес на плохом королевском:
– Ну что же вы, гости, войти вошли, а не подходите и не здороваетесь.
Не ожидая опасности, мы приблизились к лежанке у окна, закиданной теплыми одеялами из шкур зверей. Откуда-то изнутри всего этого разноцветного вороха на меня посмотрели два внимательных ярко-зеленых глаза. Они принадлежали старушке, настолько усохшей, что по сравнению с ней Мама-Ока из восточного токана была молодой девицей. Маленькое и круглое личико словно меняло сотню выражений в минуту, уголок рта дергался, брови ходили вверх-вниз. У нас в замке был старик со схожим недугом, на юге это звали «бесий танец». Но при том что лицо старушки дергалось, глаза ее оставались абсолютно спокойными, вдумчивыми и даже любопытными. Пара седых прядок выбилась из-под матерчатого чепца и игриво упала на лоб. Старушка смотрела прямо на меня и, видимо, неверно истолковав мой исследующий взгляд, произнесла:
– Ну что же ты, не бойся этого. – И маленьким коротким пальцем указала на дергающееся лицо.
– А вы – не бойтесь этого, – произнесла я и в свою очередь продемонстрировала пожилой женщине повязку на глазу.
Та рассмеялась с каким-то трещащим в горле звуком, будто сухой горох рассыпался по деревянным половицам.
– Я давно жду одноглазого песца. Или недавно, так просто и не скажешь.
Я оторопела и выдала:
– Но я не песец!
– Дело может быть в переводе. В тилльском, из которого родился язык ханси, все хищники рода псовых зовутся аэнэги. И лисы, и песцы. Для нее нет разницы, – предположила Секира.
Атос, который подозрительно долго молчал, вдруг задал вопрос:
– А все ваши мужчины сейчас на охоте?
По голосу крайнийца я сообразила, что он или растерян, или напуган до ужаса. Стоило Атосу потерять душевное равновесие, как он начинал разговаривать на тон выше.
– Да-а-а, – протянула старуха.
Мой друг пристально смотрел в окно, а затем указал туда и нам. Разумеется, в деревне не было никакого стекла, вместо него на раму был натянут лишь тонкий холст. Атос открыл ставни и произнес:
– Смотрите на мальчика в красной рубашке. Сейчас он разозлит собаку. Через пару мгновений она его укусит, затем он заревет, как девчонка…
Предсказания Атоса сбывались с молниеносной скоростью. По улице поплыл протяжный вой маленького сорванца.
– Он отправится к дому справа, у которого женщина в синей шапке лущит лук. Видите? Нет, она его не пожалеет. Покажет пальцем на собаку и что-то скажет на своем языке. Вроде как: ты сам виноват…
– А затем обиженный мальчик отправится за ограду и влезет на одно из деревьев. Будет срывать листья и гневно кидать их вниз, да, – прошамкала женщина, которая все еще разделяла нас и окно.
Лицо старушки по-прежнему жило своей жизнью. Другого это бы испугало, но я не ощущала угрозы. Напротив, в этой деревне меня окутывало удивительное спокойствие, какого давно не испытывало мое сердце.
– Я, вероятно, не самый умный парень в Королевстве, – тихо, с расстановкой произнес Атос, – но даже я понимаю, что если с промежутком в десяток лет я прихожу в вашу деревню, а тут один и тот же день и одни и те же люди раз за разом проживают одни и те же события… То что-то тут не так.
Старуха задумчиво посмотрела в окно. Слабым старческим зрением она бы вряд ли разглядела, что происходило на улице, да и сомневаюсь, что там было что-то новое для нее.
– Каждый день, – начала она, – мы встаем и знаем, что наши мужчины вчера ушли на охоту. К вечеру некоторые из женщин начинают переживать. Но
