эпизоды из былого, шутили, в общем, нормальный треп без упоминаний о делах. Они без того отнимали едва не все время, а мы устроили не то день, не то вечер отдыха. Темнеет в зимнее время здесь рано. Февраль еще ничего, а вот в ноябре-декабре можно света белого не увидеть. Не в переносном смысле, в самом прямом – когда позднее пасмурное утро сменяется темным пасмурным днем, и тот плавно переходит в ранний вечер, а затем и в ночь. Это белых ночей здесь не бывает. Темные дни – дело обычное.
Но пока небо лишь начало наливаться темной синью. Где-то наиболее ретивые фонарщики уже стали зажигать первые фонари. Здесь, в старой Риге, с ночным освещением было более-менее нормально. По нынешним временам и меркам, разумеется. Но есть же еще свет из окон, тоже немалое подспорье.
– Ну, что, нагрянем в «Пиратскую бабушку»? – Калинин кивнул вперед, где был довольно популярный кабачок.
Грело, что название он получил от завезенной нами из будущего песенки.
– Почему бы трем благородным донам не зайти в увеселительное заведение и не увеселиться? – сразу, первым, вставил Флейшман.
Я хотел сказать примерно то же.
– Главное, там не остаться, сраженными коварным зеленым пресмыкающимся. – Надо же было и мне что-то произнести.
– А мы по чуть-чуть.
– Но часто, долго и в итоге в порядочных количествах.
И уже Аркаша начал потихоньку напевать из той же бабушки:
Улочка как раз немного поворачивала, и там, пока невидимая, уже скрывалась вожделенная дверь. Но сердце внезапно вздрогнуло, словно предчувствуя дальнейшее, и уже затем нам навстречу вышла небольшая смешанная компания.
Ее я увидел сразу. Какое увидел – почувствовал каждой частицей души и невольно застыл. Судя по всему, та компания вполне могла направляться в наш кабачок. Столица, тут женщине не зазорно заглянуть в заведение. Правда, в сопровождении мужчин.
– О! Наш благодетель! – громогласно заявил Калинину пожилой мужчина из числа тех, кто был с Нею. Говорил он на немецком. – Рад видеть вас в здешнем прекрасном городе! Не откажетесь ли пропустить чарочку вина вместе с мелким коммерсантом?
Ну, точно, они же ехали вместе!
– Разве чарочку. – Аркаша посмотрел на нас. На лице его промелькнула понятная досада. Мол, испортят часть дружеского вечера. – У нас свои дела и разговоры.
В противовес ему Юрка сразу отметил мою реакцию и взглянул на компанию более заинтересованно.
Но и выражение лица мужчины тоже изменилось.
– Я так понимаю, случай свел меня с известнейшим Флейшманом и с фельдмаршалом и графом Кабановым?
– С князем, – машинально поправил я.
Раз уж удостоился этого титула. Совсем недавно за завоевание Крыма. А мои ближайшие сподвижники: Гранье, Ширяев, Сорокин и Клюгенау стали графами. Или графьями? Да и захотелось произвести впечатление на незнакомку, которая частенько приходила во снах. Она не выдержала первой, смущенно отвела взгляд. Даже в сумерках ее глаза казались мне ярче любых звезд.
– Безмерно рад! Вы не представляете, насколько я рад знакомству! Герр Калинин ни словом не обмолвился, что имеет честь знаться с такими людьми!
Ну, понеслось! Напрасно говорят, будто в сердце лесть отыщет уголок. Весьма часто похвала в лицо раздражает. Особенно похвала чрезмерная. Я вообще не любил, когда передо мной прогибаются, а уж когда превозносят до небес!..
Но помимо навязчивого типа, вернее, типов, желавших добиться благосклонности людей, близких к Петру, тут присутствовала Незнакомка, а уж ради нее я был готов претерпеть и не такие неудобства.
Спустя минуту мы уже восседали за сдвинутыми столиками заведения, и обслуживал нас лично хозяин кабачка Жюль. Из числа моих бывших флибустьеров, но по возрасту ушедший на покой и осуществивший мечту многих морских бродяг – завести свое питейно-общепитовское дело. Частные кабаки властями поощрялись не особо, но уж нашему соратнику…
Разумеется, окрутить старались больше Юрку, как главного нашего по финансовым, торговым и производственным делам. Однако довольно много
