— Но мну вызбранный, мну не мочь остаться сторона! — заголосила девчонка, а глаза прямо так и засияли праведным гневом.
Итэль бросила на меня еще один снисходительный взгляд. Как же она меня достала! Но надо держать себя в руках. Сейчас я здесь в качестве официального представителя Университета (надеюсь), поэтому и вести себя следует в соответствии со статусом.
— Алена, угомонись, пожалуйста, — попросила я.
— Марина! Ты взять мое себе!
— Алена, я и так тебя себе взяла! — Сдуру! Лучше бы в библиотеке пыль с реликтов протирала. — Пойми, это официальный ужин, на нем присутствуют только приглашенные, а приглашал Мессир только меня.
— Но это не мужчина! Оно должен приглашать и мне.
— Алена, — ласково, как маленькой, — он Патрон целого континента. Он волен делать то, что хочет, тем более у себя дома.
— Но ужин скромное! — продолжала требовать Аленка.
— Да. Персон на десять. Со своим протоколом. Вот ты знаешь полную сервировку стола?
— Мну уметь жрат в общество.
— И именно поэтому я тебя не беру, — отрезала я и позволила наконец-то узкоглазой красавице Гияре приступить к макияжу.
— Но…
— Разговор окончен!
Вскоре явились три оставшиеся девицы, неся ворох тряпок. Из всего этого аляповатого великолепия, явно изъятого на скорую руку из гардеробов наложниц, я с горем пополам нарыла темно-синее шелковое платье в пол со струящейся юбкой. Его бы даже можно было назвать строгим — длинный рукав, широкая юбка, закрытая спина — если бы не декольте.
— Госпожа, возьмите вот это, — ко мне подошла одна из рыженьких, протягивая палантин в тон к платью.
— Спаси… бо.
А вот это было больно! На шее сероглазой брюнетки красовалось широкое плетеное ожерелье из кошачьего глаза. Мое ожерелье.
Сволочь ты, Свэн!
Кивком головы отпустив девушку, я накинула палантин, выпрямила спину, натянула на лицо вежливо-отстраненное выражение и последовала за довольно скалящейся Итэль. Все-то эта грымза подметила, и моя непроизвольная реакция явно доставила ей удовольствие. Мы с этой драконицей никогда не ладили.
Аленка осталась обиженно сопеть в общей гостиной. Я надеялась, Итэль догадается запереть ее на этаже, но, как оказалось, я сильно недооценила степень нелюбви ко мне старухи.
ГЛАВА 4
На ужин я почти опоздала. Моветон. Все приглашенные уже толпились группками в маленькой гостиной. По счастью, драконов было немного, как я и ожидала, всего семь особей: шестеро мужчин и женщина. Среди них присутствовал брат Свэна и по совместительству министр обороны Шандал — высокий широкоплечий брюнет с характерным золотом на кончиках волос. Красивый, но, к сожалению, лишенный обаяния младшенького, Шан всегда был солдафоном, им и остался. Вот и сейчас он, недовольно поджав тонкие губы, что-то выговаривал Лирелле — миловидной юной миниатюрной блондинке с небесно-голубыми глазками — троюродной кузине Мессира, которая, видать, приехала погостить (считай, на случку к кому-то в Истарионе) вместе с отцом и братом. Вышеозначенные светловолосые мужчины стояли у окна и делали вид, будто они не замечают просительных взглядов сестры и дочери. Патриархальное общество, что с них взять?!
Драконы всегда обитали в непростых условиях, и выживание стаи зависело лишь от самцов, поскольку самки неспособны долго извергать пламя. Для бытовых нужд их возможностей еще хватало, а вот для защиты или охоты — увы. Поэтому и сложилось у драконов такое потребительское отношение к женщинам, и после обращения в людей мало что изменилось, разве что в гаремах появились девушки иных рас.
Я всегда искренне сочувствовала драконицам. Для меня было дико, что стоит только девочке достичь детородного возраста, как ее тут же везут к кому-нибудь на случку. И пусть формально это было просто знакомство, но домой они после этого возвращались редко. И, увы, это была лишь одна сторона медали.
Драконы привередливы и капризны, и часто случалось так, что жена надоедала. Тогда ее возвращали отцу, который, не заботясь о ее чувствах, мог отдать дочь повторно, а вот дети, к сожалению, являлись уже собственностью отца.
Многим такой строй может показаться диким, но у ящеров он складывался веками, а их женщины с самого рождения учились покорности и смирению, прекрасно зная, какая их ждет судьба.
