быстрее по вполне понятной причине.
Когда товар решили осмотреть, то бедный приемщик потерял дар речи, увидев меня. В этот момент он понял, что это худший день в его жизни и худшая сделка за всю историю его маленького и очень прибыльного бизнеса. Так его еще никогда не кидали. Такого пересорта ему еще никогда не доводилось видеть. Но деньги были уплачены, печать поставлена, документы подписаны, и вот она я – самая дорогая рабыня за всю историю. Собственной персоной. Куда там Анжелике…
Нас всех построили вдоль стеночки и стали вносить в списки на продажу. Когда очередь дошла до меня, то на вопрос, кто я и откуда, я ответила трагическим голосом:
– Рабыня Изаура…
Все долго вспоминали, где находится Аур, высказывая свои предположения, но, так и не вспомнив местечка с таким названием, решили не заморачиваться и записать так, как есть. Моя бабушка, которая смотрела все сто серий этого тягомотного бразильского «мыла» сейчас гордилась бы мной. Она всегда говорила мне, что я должна быть похожа на рабыню Изауру, как бы намекая, что мы давненько не ездили вместе на «фазенду» полоть картошку и сажать огурчики. «Фазенда» – она же «плантация», она же «участок для ведения садоводства» – размещалась в шести километрах от города, в кооперативе «Радость-2» на улице Помидорной, недалеко от кооператива «Бодрость-3». Меня всегда мучил вопрос, какой человек с ограниченной фантазией придумывает названия кооперативам? Я, например, глядя на некоторых бабушек-огородниц, которые с самого утра вместе с тяпками, лопатами и тележками с упорством, достойным лучшего применения, протискиваются в переполненный автобус, назвала бы кооператив «Терминатор» или «Хищник». Представьте себе судебное дело между кооперативами «Чужой» и «Хищник» за самовольный захват общественной дороги. «Чужой против Хищника». Вот это я понимаю…
После того как мы изложили свои краткие биографии, нас пригласили взвеситься и измерить рост. Свой рост, разумеется, я знаю – 168 см. А вот вес… Последний раз, когда меня взвешивали, я весила три семьсот и орала как резаная. С тех пор я и близко не подхожу к напольным весам. Машка, например, взвешивается каждое утро. И каждое утро плачет. Она звонит мне прямо на работу и начинает скулить в трубку, что она пипец какая жируха. Сначала я честно старалась ее утешить, мол, это ее нормальный вес, но потом мне это все надоело, и я предложила взвешиваться ей вместе с Фиделем. С тех пор у нас поправляется исключительно котяра, а Машка как весила пятьдесят шесть, так и держится в этой весовой категории уже семь лет, несмотря на ночные набеги на холодильник.
Может быть, раньше, будучи в своем нормальном обличье, я бы и отказалась от этой унизительной для любой женщины процедуры, то сейчас я с радостью взгромоздилась на весы, не без тайной надежды, что я их сломаю. Если вы думаете, что это были какие-то магические весы, то вы ошибаетесь. Это были весы, очень смахивающие на старые продуктовые с гирьками и грузиками. На одну чашу весов встала моя неземная красота, а на другой стали появляться гирьки, гири, гирищи. Но все равно моим временным хозяевам не удалось склонить чашу весов в свою сторону. В итоге на противоположную чашу заставили залезть девушку, которую взвесили до меня. Произведя нехитрые математические умозаключения, работорговцы пришли к выводу, что вешу я сто пятьдесят шесть килограммов. Сверившись с наскоро заполненными документами, они выяснили, что недоплатили капитану Грею двадцать золотых. Но даже эта сиюминутная выгода их почему-то не порадовала.
После взвешивания была мойка, а после мойки – сушка и укладка спать. Перед сном нам предложили позабавиться два каких-то хмыря, в обязанности которых входило караулить пленниц, но после того как я вызвалась добровольцем, охране резко перехотелось свежей девчатины, и они сели играть в карты.
Утром рабынь накормили и повезли на ярмарку. В небольшом зале, оформленном в стиле «мещанский шик», размещались зрительный зал и импровизированная сцена, куда в порядке очереди выгоняли живой товар. Первыми шли обычные девушки. Их покупали быстро, особо не торгуясь. Потом пошли эльфийки, за которых разгорелась нешуточная борьба. Я слышала, как один из присутствующих орал: «Да как вы смеете! Я глава комитета по борьбе с рабством! Это несправедливо! Вы не имеете права так поступать! Да я вас сдам императору, если вы еще раз поднимете ставку!»
Изначальная цена – это вес рабыни, а остальное – накрутка. Так вот, моя знакомая бабушка-эльфийка ушла по цене в пять раз выше, чем за нее заплатили раньше. Со счастливой улыбкой красавица преклонных лет отправилась за стол к старичку, который едва смог поднять руку, чтобы озвучить ставку. Глядя на то, как трясется старик, я поняла, что красотка имеет все шансы стать вдовой еще до окончания торгов.
Все лоты сопровождались комментариями организатора – усатого и очень чопорного дядьки в парадном камзоле и парике, который скрывал заметную залысину. Если верить ему на слово, то на подиум поднимались исключительно эльфийские принцессы и внебрачные дочери высокопоставленных чиновников и дворян, а все покупатели знали толк в женской красоте.
Обычно описание рабыни звучало примерно так: «Изумительная красавица, внебрачная дочь… аристократка душой и телом, нетронутый цветок, который распустится в заботливых руках…»
Потом наступил черед «экзотического товара». Экзотических красавиц было всего трое, включая меня. Лысая и массивная, как бодибилдерша, оркесса, покрытая татуировками с ног до головы, бородатая карлица и я. Оркессу купили сразу. Насколько я поняла по оживлению в зале, орки – это очень редкий товар. Бородатая карлица была менее популярна, поэтому ее спихнули почти по себестоимости какому-то слепому извращенцу, который долго не мог нащупать ее, чтобы узнать, что конкретно он приобрел по «рекомендации друзей».
