в «Матрице», проходит мимо. Я поднимаюсь с чувством исполненного долга, а император нет. Конечно, кто встанет после того, как тебе только что сломали шею? Моменто море. Моментально… в море…
Проснулась я оттого, что кто-то звенит бокалами. Такое ощущение, что звенит отнюдь не хрусталь, а колокола. Я позавидовала глухому Квазимодо, понимая, как тяжело приходится с утра звонарям-алкоголикам после бурной ночи.
– Мне не наливать! – инстинктивно пробурчала я, чувствуя, что больше в меня не влезет. С трудом разлепив глаза, я увидела, что лежу на полу, точнее, на ковре, подложив под голову какую-то тряпку в качестве подушки. На поверку оказалось, что это эльфийский сюртук, а то, что оставило вмятину на моей щеке, – это большая брошка с драгоценным камнем. Я сглотнула. Если сюртук здесь, то где же его обладатель? И что он скажет мене? «Куда, интересно знать, делся мой шикарный дизайнерский сюртук? И откуда, интересно знать, взялась эта тряпочка?»
А обладатель этого мятого сокровища мирно сопел в позе эмбриона, накрывшись вместо одеяла частью моей юбки. Во сне вид у него был очень трогательный, и во мне проснулся материнский инстинкт. Я решила укрыть ушастика его же одеждой, а то он вообще околел, и заодно проверить пульс. Мало ли что…
Эльф стал кряхтеть во сне, а потом резко вскочил, открыв глаза. Вы смотрели фильм «Мальчишник в Вегасе»? Я смотрела. А вот бедолага Андоримэль, по-видимому, нет. Поэтому его выражение лица было очень красноречивым.
– Джио… – простонал эльф спросонья, глядя на меня. – По-моему, я… женился…
Откуда-то из-за стола раздалось сиплое:
– Поздравляю… А почему на свадьбу не позвал?
Процессор эльфа тормозил, как пожелтевший от времени допотопный компьютер, с 54 Мб оперативной памяти, запрещенный Женевской конвенцией. Мой процессор тоже пока работал не ахти. Я сканировала битые секторы памяти, пытаясь восстановить события вчерашней ночи. Тем временем эльф попытался сесть. При попытке сесть он скривился и схватился за бок, словно только что ему пробили с ноги.
– Если… Если мы действительно теперь муж и жена, то спать мы будем раздельно! – безапелляционно проговорил Андоримэль, проверяя ребра на целостность.
– Это еще почему? – удивилась я, громко зевая.
– Ты пина-а-аешься во сне… – жалобно сказал ушастенький, а потом в его голосе появились ревнивые нотки. – И вообще, кто такой Линя?
– Линукс? – с удивлением спросила я, понимая, что про своего плюшевого медведя я вряд ли успела рассказать.
– Да, Линукс! Ты меня сгребла в охапку, сдавила горло, прижала к себе, бурча: «Линя, иди сюда, скотинка. Маме без тебя холодно!» – обиженным голосом произнес Андоримэль, положив руку себе на шею.
– Это мой игрушечный медведь… И я так понимаю, сегодня ты случайно исполнил его обязанности в его отсутствие… Попался под горячую руку… – во рту у меня все слиплось, и говорить было тяжело. Я стала шарить вокруг и искать свой телефон. Вот и он, родимый. С активированной камерой. Значит, я вчера фотографировала. Интересно, поможет ли телефон освежить мою память? Я быстро стала пролистывать фотографии, пытаясь понять, что вчера было. Андоримэль тоже подлез и стал смотреть. На одном фото он стоял в очень смешной позе и со странным выражением лица.
– Это что такое было? – спросил эльф, очевидно, не удивляясь магическим штучкам в стиле мобильника.
– Вспомнила! Это мы играли в «Крокодила». Игра такая. Один загадывает слово, а другой должен его показать! – сообщила я.
– И что я такое показывал? – с сомнением произнес эльф.
– Рефрижератор! – гордо заявила я.
– А что это такое? – поинтересовался Андоримэль. – Я даже представить себе такое не могу!
– Но вчера ты, судя по всему, знал, поэтому показывал полчаса, пока Джио не угадал! – сглотнула я. – Хотя он тоже не знает такого слова…
Я стала листать фотографии дальше. Там были разные смешные фотографии – и с ошейником, и с бутылкой. Короче, компромата на сто мегабайт.
– Так мы поженились или нет? – спросил эльф, тряся головой.
– Нет, это мы репетировали мой номер! – успокоила я бедолагу.
Эльф призадумался. От сердца у него явно отлегло.
Я взяла бумагу со стола и прочитала песню, которую мы вчера написали. Слова мне очень понравились. Я зачитала их вслух, чувствуя гордость за себя и свое детище… Наверное, так чувствовал себя Пушкин, дописав «Евгения Онегина». Ай да Сима, ай да молодец!
Тут в комнату осторожно постучался слуга. Джио приподнял голову, чуть не перевернув бокалы и бутылки, стоящие на столе, и попросил его убрать все это безобразие.
– Я, интеллигентный эльф, руководитель Эльфийской филармонии, а так напился… – стонал мой сэнсэй, надевая мятый сюртук. Я сочувственно кивала.
Меня тем временем проводили в выделенные мне покои, где я помылась, переоделась, сдала платье в стирку и спустилась завтракать. За столом меня ждали. Вид, правда, у всех нас был помятый.
