взгляда. Отпавшая эльфийская челюсть и легкая зеленца, покрывавшая миловидное личико, делали его очень похожим на побледневшего орка с выпученными глазами. Ни дать ни взять – братья-близнецы. «Зелененький он был… Представьте себе, представьте себе, зелененький он был…» – пропела моя совесть, крайне довольная моим выступлением. Я заметила, что последнее время моя совесть стала привыкать ко мне. А я к ней.
Первым обрел дар речи мой продюсер. Он сглотнул и тихонько сказал:
– Думаю, что на сегодня репетиция окончена. Всем спасибо… Все свободны…
Хор с облегчением вздохнул и стал быстро двигаться в сторону выхода. Да, этот день им запомнится надолго.
Художник ждал нас в гостиной особняка, принадлежащего Джио. Он даже разложил мольберт, чтобы сразу же сделать набросок. Что-то в этом художнике показалось мне знакомым… А! Ну конечно! Портрет на фоне ковра!
– Наконец-то! – набросился на нас художник, доставая уголек. – Кого рисуем?
– Ее! – хором сказали мои менторы, кивая на мою скромную персону.
Художник прищурил один глаз, отклонился назад, а потом удовлетворенно закивал головой, мысленно соглашаясь с одному ему известным ракурсом.
– Я тут принес несколько заготовок с фонами, так что можете их посмотреть… – произнес живописец, вытаскивая стопку бумаги.
Мы все втроем присели на диванчик, да так, что эльфу и орку пришлось присесть на неудобные деревянные ручки, ибо диванчик был мне как раз впору. Моя попа, уставшая от тверкинга, мечтала о покое. Первая заготовка, которая попала мне в руки, представляла собой заснеженные горы и дракона, парящего где-то в вышине.
– Мне нравится. Необычно. Я бы даже сказал самобытно, – Джио стал тереть подбородок.
– Горизонт завален, – лениво произнесла я, откладывая фон с драконом.
– Что значит завален? – возмутился художник, удивляясь моим познаниям в области живописи.
Я ничего не ответила и взяла следующий фон. Там лежала аппетитная безголовая барышня пышных и обнаженных форм. Ну, прямо обложка журнала «Playboy». Я так понимаю, художник собирался пририсовать чью-то голову к уже готовому телу. Фотошопер, однако.
– Сразу нет, – сказала ваша покорная слуга, будучи очень высокоморальной девушкой. – А вдруг это увидит моя мама! Она же меня никогда не простит за моральный ущерб, причиненный людям!
Следующий фон был еще более примечательным. На нем был нарисован какой-то водоем. Судя по цвету воды, пить оттуда водичку Минздрав бы не рекомендовал даже под угрозой расстрела.
– А можно здесь нарисовать мою голову, будто я всплываю и пристально смотрю на всех. И чтобы волосы лицо облепили. И чтобы глаза у меня были жуткие-жуткие. А вот здесь была бы табличка: «Купаться запрещено», а тут еще одна: «Кто утонет – купаться больше не пойдет!» Нет? Жаль, значит, не подходит, – вздохнула я, понимая, что никогда еще так долго не выбирала себе аватарку.
Мы пересмотрели кучи фонов, зачастую однотипных и неинтересных. Пустыня, море, какой-то дворец с фонтанами и павлинами, просто голубое небо. И все не то. Не цепляло. Были и роскошные кареты, и прочие атрибуты богатства в виде золотых колонн, роскошной мебели и готовых бриллиантовых корон.
– А где ковер? – капризным голосом заявила я. – У меня нет ни одного портрета на фоне ковра!
В итоге художник по памяти изобразил ковер и стал делать наброски моего лица. Я-то думала отделаться пятью минутами позора, но как я ошибалась. В туалет хотелось все сильнее и сильнее. Я уже устала закидывать ногу на ногу и ерзать на диванчике. Через час художник гордо показал свою нетленку, по сравнению с которой фотография на паспорт казалась просто шедевром. С портрета на меня смотрела толстая, унылая и очень злая баба с тяжелым взглядом маленьких колючих глаз и кривой улыбкой, которая намекает на то, что еще пять минут пытки, и я сделаю на диване полную абстракцию. Тройной подбородок был изображен во всех подробностях, а обвислые щеки художник почему-то решил украсить свекольным румянцем.
– Отлично! – сказал Джио. – Я сейчас отправлю портрет в типографию, пусть делают копии, и уже завтра весь город будет завален нашими листовками.
Художник получил свои деньги, откланялся и поспешил смотаться, а я наконец-то смогла расслабиться и выдохнуть. Но не тут-то было.
– После того как мы разбросаем листовки, нам нужно создать шумиху вокруг тебя. Люди должны обсуждать тебя. Твое имя должно быть на слуху. Так что нужен повод! – заявил Джио. – Есть предложения?
Итак, нужно исходить из того, что у нас есть. А у нас есть понь и я. Я почему-то сразу вспомнила легенду о леди Годиве, которая на спор со своим благоверным проехала голой на лошади по городу, прикрыв срам роскошной шевелюрой. В результате спора супруг проиграл и снизил налоги для горожан, а леди приобрела респект, уважуху и бессмертный пиар в легенде и вытекающих из нее последствий в виде произведений искусства. Я с вдохновением поведала о своем плане, пересказав по памяти пресловутую историю. Правда, заметив, что полностью раздеваться не намерена. Так, слегка обнажусь…
– Я боюсь, что окна и двери действительно закроют. И даже заколотят… А статистика смертности в этот день переплюнет эпидемию чумы, – заметил
