моих слез. – Тем более что ты произвела очень сильное впечатление на публику. Теперь только о тебе и говорят! Это нам на руку!
– Я так понимаю, сегодня репетиции не будет… – вздохнул эльф. – У тебя пропал голос. Завтра, я надеюсь, он появится. А сегодня займись чем- нибудь хорошим… Отвлекись… Давай сходим куда-нибудь? Например, в гномий цирк? А? Как тебе идея?
– Х-х-хорошо… – всхлипнула я, размазывая слезы.
– Она просто перенервничала. Из-за репетиций… А тут еще и покушение… Любой не выдержит такого напряжения… – вздохнул Джио. – Хорошая идея. Сходите куда-нибудь. У меня есть дела. Так что как-нибудь без меня…
И мы поехали в цирк. Пусть все события последних дней напоминали мне смертельный номер, но на гномий цирк я почему-то легко согласилась. Надо же чем-то отвлечь себя от дурных мыслей…
– Послушай, – сказал Андоримэль, присаживаясь напротив меня в карете, – я понимаю, что ты чувствуешь. Дело не в покушении, верно? Дело совсем в другом… Послушай, не стоит об этом так часто думать. Думай лучше о том, чтобы победить… Когда ты победишь, ты снова станешь прежней… И я уверен, что тогда ты встретишь свою любовь…
– А ты хоть знаешь, какой я была прежде? – спросила я, понимая, что меня рассекретили. – Может быть, я была крокодилом?
– Увы, нет. Я не видел тебя до того момента, пока не стал твоим учителем, – ответил эльф. В его голосе послышались нотки сожаления.
Чуйка подсказывает мне, что сожалеет он явно не о том, что не видел меня раньше, а скорее о том, что злодейка-судьба свела нас.
Я достала телефон и стала рыться в фотографиях. Нашла. Мое самое удачное селфи.
– Смотри! – сказала я, протягивая Андоримэлю свой гаджет. – Это я.
– С такой внешностью устроить свою личную жизнь будет проще простого! – сказал эльф, возвращая мне телефон. – Если кого-то смущает твой характер, то он привыкнет… Помучается-помучается, а потом привыкнет… Ко всему можно привыкнуть… Ты не падай духом. Все образуется…
– Возможно, но это уже будет бессмысленно, – вздохнула я, понимая, что разговор заходит в тупик.
– Возможно, это не мое дело, но я понимаю, что ты чувствуешь, однако немного недоумеваю, неужели тебе приятно находиться в компании этого человека? Я никогда не понимал женской логики. Тебе он нравится, это очевидно. Но что тебе в нем нравится? Мне кажется, что это простые амбиции…
Я промолчала. Мне не очень хотелось изливать душу перед эльфом. Карета подпрыгнула на кочке и остановилась.
– Приехали! – произнес Андоримэль, отодвигая шторку. – Гномий цирк.
Я вышла из кареты и увидела огромную очередь, которая выстроилась за билетами. Рядом с кассой размещался драный шатер дичайшей расцветки, на котором висела табличка: «Заткнитесь, идет представление!»
– Купи два билета, – сказал эльф кучеру, протягивая две золотые монеты. – И побыстрее. Ненавижу очереди.
Через пятнадцать минут слуга вернулся, держа в руках два билета. Билеты были рваные, грязные и мятые. Внезапно окошко кассы с грохотом закрылось, и появилась деревянная табличка: «Все билеты проданы! Постучишься – сломаю руку!»
– Это что такое? – спросил, поморщившись, Андоримэль, разглядывая свой билет. – А нормальных билетов не было?
– Никак нет, милорд, – сказал кучер. – Только такие. Просто их после каждого выступления собирают на выходе, а потом снова продают.
Я взяла билеты. На одном из них были застывшие капли крови, а другой обгорел с одной стороны.
– Может быть, не пойдем? – жалобно протянула я. – Вдруг у предыдущего владельца оторвало руку, а счастливый обладатель второго билета сгорел заживо?
– Не думаю, что все так плохо… – заметил эльф. – Максимум палец и легкие ожоги…
Мы подошли к афише, чтобы морально подготовиться к тому, что нас ожидает внутри.
Я еще раз прочитала все это, сглотнула, чувствуя, что хуже уже не будет. Прямо на входе продавали алкоголь. Над небольшим ларьком красовалась надпись: «Кто не пил на представлении, тот ушел без настроения!» Алкоголь народ раскупал охотно. Прямо на деревянном ларьке красовалась корявая надпись: «Бухни для храбрости, умри от радости!» После вчерашнего я, наверное, воздержусь. Прямо у входа было что-то наподобие гардеробной: «Оставь свою одежду, всяк сюда входящий».
«Поручик Голицын, а может, вернемся?» – прошептала совесть. Очевидно, она тоже осипла вчера, пытаясь докричаться до меня. Я проигнорировала ее, и, по-моему, она снова на меня обиделась.
Мы вошли в шатер вместе с толпой, нашли свои места и сели. Первое, что меня насторожило, так это то, что мы сидим в первом ряду. Первый ряд, второй и даже третий были пустыми. Зато выше четвертого ряда собралось столько народу, что яблоку негде было упасть.
