Манифест Дзен. Свобода от себя

переживание, которое продолжает расти с каждым днем.

Скоро вы обнаружите, что наполнены светом — не только наполнены, но свет начинает струиться вокруг вашего тела. Вот это и есть то, что было названо аурой, и то, что Вильгельм Райх старался доказать научно. Но его посадили в сумасшедший дом, потому что люди не могли понять, о чем он говорил: «О каком еще излучении он рассказывает?»

Но теперь кирлианская фотография в состоянии заснять вашу жизненную ауру вокруг тела. Чем вы здоровее, тем больше аура. Когда вы счастливы, она танцует вокруг вас;

когда вы несчастны, она сжимается. Когда несчастный человек становится объектом кирлианской фотографии, на фотографии нельзя было найти никакой ауры — аура сокращается. Но когда он фотографировал детей, танцующих и наслаждающихся, радостно срывающих цветы или собирающих камешки на морском берегу, он обнаруживал потрясающую ауру вокруг них.

Такая же аура обнаруживалась и вокруг будд. И это почти сверхъестественно, что несмотря на недоступность фотографии во времена Будды или Кришны — картины, статуи, все они обладают аурой: круговая аура около головы.

Когда вы увидели свой собственный источник жизни, вы начинаете видеть тот же самый свет, исходящий от каждого объекта в мире, каждого человека в мире. Вы можете увидеть по ауре, несчастен человек или счастлив.

Его мастер, Унган, спросил у него: «Теперь ты счастлив?»

Тозан был ученым, и он знал, как говорит будда. И вот он сам пережил это — это видно из его ответа. Он говорит: «Я не говорю, что я не счастлив, но сказать «я счастлив» — значит сделать из этого самое обыкновенное утверждение. Сказать, что я счастлив — не будет чем-то выдающимся, а то, что я обнаружил, так грандиозно, что не может быть описано словом «счастье», это гораздо большее. Поэтому я не буду говорить, что я не счастлив. Ты должен понимать, это нечто большее, чем счастье. Слова не могут описать его. Только так я могу высказаться: я нашел яркую жемчужину в мусорной куче».

То, что он называет «мусорной кучей» — это его ученость. Он понапрасну накопил так много знания, и все это знание лишь загромождало и скрывало изначальную сущность — ваши истинные корни в существовании.

Это не обыкновенное счастье, фактически нет слова, которое может описать это. «Блаженство» подходит ближе, еще ближе подходит «благословение», еще ближе подходит «экстаз». Но выше этого слова нет; переживание гораздо глубже самого экстаза.

Еще некоторое время после своего просветления Тозан продолжал путешествовать по Китаю. Однажды он достиг Ле Тона и повстречал главною монаха, Чу. Чу приветствовал Тозана и сказал:

«Удивительно, удивительно. Непостижимы сферы Дао и Будды!»

Чу приветствовал Тозана, и приветствуя его, сказал:

«Удивительно, удивительно — непостижимы сферы Дао и Будды! Я вижу в тебе истинную встречу Будды и Дао».

Это одно и то же переживание. Тозан отозвался: «Я не знаю об этих сферах, про которые ты говоришь. Кто говорит о них?»

Он указывает Чу, что это - за пределами слов; «Загляни внутрь себя. Кто говорит эти слова? Откуда эти слова приходят? Тот источник за пределами слов».

Чу промолчал, и Тозан крикнул: «Говори!» Тогда Чу сказал: «Нет необходимости сражаться по этому поводу. Так упускают».

Тозан ответил: «Если бы это не упоминалось, как могут быть сражение и упускание?»

На это Чу не смог дать ответа.

Тогда Тозан сказал: «Будда и Дао — затем ты будешь рассказывать сутры».

«Сначала ты упоминаешь Будду и Дао, а потом начнешь говорить о сутрах. Если ты начнешь говорить, этому не будет конца, а вещь, про которую ты пытаешься рассказывать, за пределами слов».

Чу ответил: «Что же сутры говорят об этом?»

Тозан отозвался: «Когда все понятно, слова забываются».

Чу сказал: «Это же болезнь ума».

Тозан сказал: «Эта болезнь легкая или тяжелая?»

Чу не смог ответить Тозану.

Это и было причиной того, что Исан отправил его к Унгану. Он был человеком великой учености, и если он обнаружит своего собственного будду, он станет очень большим мастером. Обыкновенные учителя даже не будут в состоянии понимать его. Чу был обычным учителем Дао и буддизма. А вы видите, что Тозан отрицал даже Будду и Дао. Такие слова лишь указывают, они не описывают. И он сказал Чу: «Если ты продолжишь, скоро ты заговоришь о сутрах».

Посмотрите на его философский подход. Теперь, когда он нашел истину, очень трудно для кого- нибудь, кто просто ученый, даже разговаривать с ним. Он будет в состоянии победить любого ученого человека очень легко.

Видя, что Тозан говорит то, что даже Будда и Дао не есть в точности это переживание. Чу, как учитель, сказал: «Что же сутры говорят об этом?» Он по-прежнему говорит в сутрах: «Что говорят сутры про это неведомое, невыразимое? Ты указываешь на то, что за пределами Будды и за пределами Дао».

Тозан сказал: «Когда все понятно, слова забываются». Когда ты узнал это, когда ты вкусил это, ты становишься молчаливым». Конечно, учитель не согласится с этим.

Чу, в гневе, сказал: «Это же болезнь ума».

Тозан сказал: «Эта болезнь легкая или тяжелая?»

Какого рода болезнь? Это не болезнь, но учитель ограничен умом. Скажите нечто, что за пределами ума, и это будет просто бессмыслицей. Вы больны, вы безумны, вы ненормальны. Учитель ограничен умом, мастер за пределами ума.

Чу не смог дать ответа на вопрос Тозана, была ли эта болезнь легкой или тяжелой.

Однажды монах Ахинобо отправился навестить поэта, своего друга.

За разговором тот упомянул, что составил сборник стихов — по одному на каждый день года. Он прочитал ему стихотворение:

Четвертый день Нового года;

Есть ли день лучше, чтобы покинуть мир?

Тот самый день был четвертым днем первого месяца 1718 года.

Но раньше, чем тот закончил чтение строфы, Ахинобо кивнул головой и умер.

Мастера дзен знают, как жить, и знают так же, как умирать. Они не воспринимают всерьез ни жизнь, ни смерть. Серьезность — это болезненный способ смотреть на существование. Совершенный человек будет любить жить и будет любить умирать. Его жизнь будет танцем, а его смерть будет песней. Не будет различия между жизнью и смертью.

Вопрос Маниши:

Возлюбленный Ошо,

Философ Карл Ясперс пишет в третьем томе своей книги «Философия»: «Задавая настоящие вопросы по поводу реальности, человек, очевидно, уже обдумал, исследовал и сориентировался через различия... Реальное это то, что может быть измерено, то, что наши чувства могут воспринимать в пространстве и времени согласно правилам, то, что можно проверить или рассчитать, по крайней мере, соответствующими мерками».

Пожалуйста, прокомментируй.

Маниша, Карл Ясперс — великий философ, но он не мастер. Он говорит об определении материи. На самом деле, слово «материя» происходит от санскритского слова матра. Матра означает то, что может быть измерено. Материя означает то, что может быть измерено. А то, что не может быть измерено — это ваша реальность.

Карл Ясперс принимает реальность за материю. Материя реальна, но реальность гораздо больше, чем