Джулия проезжает мимо рыбного прилавка, на котором разложены только что выловленные сардины и угри. Она сильнее давит на педали, едет по тротуарам, оставляя позади пьяцца Балларо, где уличные торговцы уже зазывают клиентов.
Наконец она приезжает в тупик в стороне от виа Рома. Здесь находится мастерская отца, устроенная в бывшем кинотеатре, здание которого он выкупил уже двадцать лет назад – как раз возраст Джулии. В его тогдашней мастерской стало тесно, надо было куда-то переезжать. На фасаде до сих пор можно различить место, куда наклеивались афиши кинофильмов. Прошли те времена, когда жители Палермо валом валили на комедии с Альберто Сорди, Витторио Гассманом, Нино Манфреди, Уго Тоньяцци, Марчелло Мастроянни… Сегодня большинство кинозалов позакрывалось, как этот маленький, переоборудованный в мастерскую. Кинопроекционную переделали в кабинет, в зрительном зале прорубили окна, чтобы работницам было больше света. Папа сделал все своими руками. Мастерская и похожа на него, думает Джулия: такая же беспорядочная и теплая. Несмотря на всем известную вспыльчивость, Пьетро Ланфреди пользуется любовью и уважением своих работников. Он – любящий отец, но при этом требовательный и властный, сумевший воспитать в дочерях любовь к дисциплине и научить их хорошо делать свою работу.
Джулия достает ключ и открывает дверь. Обычно первым в мастерскую приходит отец. Он сам встречает работниц, для него это важно: «это и означает быть падроне», – хозяином, любит повторять он. У него всегда найдется доброе слово для одной, участливое внимание для другой, он никого не забывает. Но сегодня он объезжает парикмахерские Палермо и его окрестностей. Вернется не раньше полудня. Так что этим утром Джулия – хозяйка.
В этот час в мастерской тихо. Скоро она наполнится шумом множества разговоров, песнями, голосами, но пока здесь только тишина да эхо шагов Джулии. Она идет в раздевалку для работниц, кладет вещи в ячейку со своим именем, достает оттуда рабочий халат и, как обычно, надевает его, словно вторую кожу. Затем собирает волосы, закручивает их в тугой узел, быстро втыкает в него несколько шпилек, после чего повязывает голову косынкой – здесь это обязательно: нельзя, чтобы твои волосы мешались с рабочим материалом. Одетая и причесанная таким образом, она перестает быть хозяйской дочкой: теперь она такая же работница, как и другие, сотрудница фирмы Ланфреди. Ей это нравится, она никогда не желала быть на особом положении.
Со скрипом распахивается входная дверь, и пространство заполняется веселой толпой. Мастерская мгновенно оживает, превращаясь в то самое шумное помещение, которое так нравится Джулии. Среди неясного гула множества перемешавшихся между собой разговоров работницы торопятся в раздевалку, где надевают халаты и передники, после чего, не переставая болтать, расходятся по местам. Джулия идет вместе с ними. У Аньезе осунувшееся лицо: у младшенького режутся зубки, она не спала всю ночь. Федерика с трудом удерживает слезы: ее бросил жених. «Опять?!» – восклицает Альда. «Завтра вернется», – успокаивает ее Паола. У этих женщин не только работа общая. Пока их руки возятся с волосами, они целыми днями разговаривают о мужчинах, о жизни, о любви. Здесь всем известно, что муж Джины пьет, что сын Альды водится с мафией, что Алесия крутила роман, пусть недолго, с бывшим мужем Рины, чего та ей так и не простила.
Джулии нравится быть среди этих женщин, многие их которых знали ее еще девочкой. Она чуть ли не родилась здесь. Мать любит рассказывать, как у нее начались схватки, когда она сортировала пряди в главном цеху – теперь из-за плохого зрения она больше не работает, пришлось уступить место сотруднице поглазастее. Джулия выросла здесь, среди волос: эти – на расчесывание, эти – в мойку, а там ждут отправки готовые заказы. Она помнит, как проводила среди работниц каникулы и среды, смотрела, как они трудятся. Ей нравилось наблюдать за их руками, снующими словно полчища муравьев. Она смотрела, как они бросают волосы на карды, эти огромные квадратные гребенки для расчесывания, как затем моют их в большой ванне, установленной на козлах, – хитроумное устройство, придуманное ее отцом, который не желал, чтобы его подчиненные портили себе спины. Джулию забавлял вид подвешенных к окнам для просушки прядей волос: ни дать ни взять – скальпы, трофеи, добытые индейцами и выставленные на всеобщее обозрение.
Иногда ей кажется, что время здесь остановилось. Где-то снаружи оно продолжает бег, но среди этих стен она чувствует себя под защитой. Это приятное, обнадеживающее чувство, оно вселяет уверенность в странное постоянство вещей.
Вот уже почти целый век ее семья живет благодаря каскатуре – древнему сицилийскому обычаю сохранять выпавшие или отрезанные волосы, чтобы делать затем из них накладки и парики. Мастерская Ланфреди, которую основал в 1926 году прадед Джулии, – последняя в Палермо. В ней трудятся с десяток работниц разных специальностей, они расчесывают, моют и обрабатывают волосы, которые затем рассылаются по Италии и по всей Европе. В день своего шестнадцатилетия Джулия сделала выбор: она оставила лицей, чтобы работать в мастерской вместе с отцом. Она была способной ученицей, учителя хвалили ее, особенно преподаватель итальянского языка, который убеждал ее учиться дальше. Она могла бы продолжить обучение, поступить в университет, но для нее пойти иным путем было немыслимо. Для Ланфреди изготовление париков – больше чем традиция, это страсть, передающаяся из поколения в поколение. Странно, но сестры Джулии не проявили никакого интереса к семейному промыслу, она – единственная из дочерей Ланфреди, решившая посвятить себя этому делу. Франческа рано вышла замуж и вообще не работает: у нее четверо детей. Адела, младшая, еще ходит в лицей и собирается заняться какой-нибудь профессией, связанной с модой или модельным бизнесом, – чем угодно, только чтобы не идти родительской дорогой.
Для особых заказов – на редкие цвета, которые бывает трудно найти, – у папы есть свой секрет: формула, завещанная ему отцом, а тому – дедом, на основе натуральных веществ, названий которых он никому не открывает. Эту формулу он передал Джулии. Он часто уводит ее с собой на крышу, в свою лабораторию, как он это называет. Оттуда видно море, а в другой стороне – Монте Пеллегрино. Облачившись в белый халат и становясь от этого похожим на учителя химии, Пьетро кипятит большие ведра для перекрашивания волос: он знает, как их обесцветить, как затем покрасить в другой цвет, да так, чтобы при мытье краска не полиняла. Джулия часами наблюдает за ним, внимательно приглядываясь к малейшим действиям. Папа обращается с волосами, как
