Джулия закрывает глаза.
И тут она видит себя наверху, в лаборатории. Отец тоже здесь, сидит и смотрит на море, как раньше. Он выглядит совершенно здоровым, безмятежным, умиротворенным. Улыбается ей, как будто ожидал ее прихода. Джулия садится рядом с ним. Она рассказывает ему о своих терзаниях, о своем горе, об этом чувстве собственного бессилия, которое душит ее. Говорит, что очень переживает из-за мастерской.
«Никому не позволяй сбивать себя с пути, – отвечает он. – Ты должна верить и дальше. У тебя сильная воля. Я верю в твои силы, в твои способности. Не отступай. В жизни тебя ждут большие дела».
Какой-то резкий звук будит ее, и Джулия вскакивает. Она заснула прямо здесь, рядом с отцом, в больничной палате.
Приборы, которые поддерживают в нем жизнь, звенят. К его кровати бегом мчатся медсестры.
И в этот самый миг Джулия чувствует, как рука отца шевельнулась в ее ладони.
Смита
Заря занимается над горой Тирумала.
Смита с Лалитой стоят в очереди паломников перед входом в храм. К ним подходит какой-то мальчик и протягивает несколько ладду – сладких шариков, приготовленных из сухофруктов и концентрированного молока. Состав и вес лакомства имеют особое значение, ведь его рецепт был продиктован самим богом Вишну, говорит он. Их готовят жрецы в храме и раздают паломникам. Съесть ладду – одна из ступеней процесса очищения. Смита благодарит бога за этот ниспосланный им чудесный завтрак. Приободрившись после нескольких часов сна и сладкого ладду, она чувствует себя готовой к новым жертвам. Она еще не говорила Лалите, что ждет их внутри храма. Если богатые несут туда в виде подношений еду и цветы, украшения, золото и драгоценные камни, то бедняки отдают Господу Венкатешваре единственное, что у них есть, – свои волосы.
Этому древнему обычаю тысячи лет: принести в жертву свои волосы – значит отречься от своего «я», предстать перед божеством во всем смирении, во всей наготе.
Войдя в храм, Смита с Лалитой попадают в решетчатые коридоры, где тысячи далитов днями напролет ждут своей очереди. Ждать можно очень долго, до двух суток, поясняет им человек, сидящий на полу у входа. Те, у кого есть хоть какие-то деньги, покупают билет, чтобы пройти быстрее. Паломники целыми семьями тут прямо и спят, чтобы не пропустить свою очередь. После бесконечного многочасового ожидания в этих импровизированных клетках они оказываются наконец в калианкате, огромном, четырехэтажном здании, где суетятся, делая свою работу, сотни цирюльников. Настоящий муравейник, где жизнь не замирает ни днем, ни ночью. Самая большая парикмахерская в мире, говорят здесь. Смита узнаёт, что стрижка стоит пятнадцать рупий. Да уж, даром ничего не делается, думает она.
В огромном зале, сколько хватает глаз, мужчины, женщины с младенцами на руках, дети, старики подставляют головы под бритвы цирюльников, читая нараспев обращенную к Вишну молитву. Увидев сотни голов, которые обривают одну за другой, Лалита пугается. Она плачет. Ей не хочется расставаться с волосами, они ей так нравятся. Защищаясь, девочка прижимает к себе куклу, этот тряпичный комок, с которым она не расставалась в течение всего путешествия. Смита наклоняется к ней и ласково шепчет на ухо:
– Не бойся. С нами бог. У тебя вырастут новые волосы, еще красивее, чем эти. Не волнуйся. Я пойду перед тобой.
Ласковый голос матери немного успокаивает девочку. Она смотрит на других детей, которых только что обрили: они проводят ладонью по голой голове и смеются. Похоже, что им совсем не больно, наоборот, им весело от того, какими они теперь стали. А матери, с таким же голым черепом, как и у них, мажут их желтым сандаловым маслом, которое, как считается, защищает кожу от солнечных лучей и инфекций.
Подошла и их очередь. Цирюльник зна?ком велит Смите подойти ближе. Та благоговейно повинуется. Она опускается на колени, закрывает глаза и начинает еле слышно молиться. Что она шепчет Вишну посреди огромного зала – это ее секрет. Этот миг принадлежит только ей. Она мечтала о нем целыми днями, мечтала много лет.
Цирюльник быстро меняет лезвие: порядок в храме строгий – на каждого паломника полагается отдельное лезвие. В его семье все были цирюльниками, это ремесло передается от отца к сыну на протяжении многих поколений. Изо дня в день он совершает одни и те же манипуляции, повторяет одни и те же жесты – столько раз, что они снятся ему по ночам. Ему снятся океаны волос, в которых он иногда даже тонет. Он велит Смите заплести волосы в косу – так будет проще и брить, и собирать потом волосы. Затем он смачивает ей голову водой и приступает к бритью. Лалита с беспокойством поглядывает на мать, но Смита улыбается ей. С ней Вишну. Он тут, совсем рядом. Он благословляет ее.
Пока пряди одна за другой падают к ногам Смиты, она закрывает глаза. Вокруг нее тысячи таких, как она, вот они, стоят в той же позе, молят бога о лучшей жизни, отдают ему единственное, что имеют, – свои волосы – украшение, дар, полученный ими от неба, который они теперь ему и возвращают, здесь, молитвенно сложив руки и преклонив колени на полу калианкаты.
Когда Смита открывает глаза, череп у нее блестит, как яйцо. Она встает и чувствует вдруг невероятную легкость. Совершенно новое, почти пьянящее чувство. По всему ее телу пробегает дрожь. Она смотрит на собственные волосы, лежащие теперь у ее ног угольно-черной горкой. Это все, что осталось от нее прежней, – одно воспоминание. Теперь и душа ее, и тело чисты. Она чувствует покой, благодать. Она – под защитой.
Настала очередь Лалиты идти к цирюльнику. Она чуть-чуть дрожит. Смита берет ее за руку. Мастер, заменяя лезвие, с восхищением поглядывает на
