правду, а где выдумывает то ли ради развлечения, то ли потому, что ему в данный момент так удобно. Факт остается фактом: все свидетели в суде отказались давать показания, Вольфганг признался в небольшой части своих сфабрикованных грехов, а весьма уважаемый арт-мир окончательно не ушел в подводное плавание.
Что касается плавания… Буквально перед знакомством с Хеленой Вольфганг ударился в романтизм. Не в эпоху, а в принципе. Он бредил идеей о морском путешествии и даже написал сценарий фильма о нем. Вряд ли он тогда подозревал, что станет главным действующим лицом чужого кино.
Я чувствую, как теплые пальцы Дженнаро вырисовывают воображаемый маршрут, лавируя между веснушками на моем плече.
– Мадемуазель…
– Я слышала… Садимся…
– Удалось поспать?
– Нет, не совсем…
Я оставляю в покое иллюминатор и оборачиваюсь к своему другу.
– Что вы на меня так смотрите?
«Откуда ты знаешь Вельтракки?» – Вопрос своевременно застыл между слегка пропускающей воздух щербинкой в зубах.
– Синьор Инганнаморте… Я могу вас о чем-то спросить?
– Попробуйте.
– Мне вот интересно… а на каком боку обычно засыпаете вы?
Когда эта милая ахинея пришла мне в голову, я даже плюс-минус не предполагала, как скоро выясню правду на практике.
Brisa Maracuja
Украдена из замка-музея Шарлоттенбург в Берлине 3 сентября 1989 года. Вор выдал себя за инвалида и вывез полотно, спрятав его под пледом.
Во время перелета Лиссабон – Мадейра сон все-таки взял надо мной вверх. Пробуждение произошло довольно спонтанно: мне показалось, что кто-то без особых церемоний подвесил меня головой вниз. Этим «кем-то» оказался уже знакомый мне бешеный ветер и пилот, который отчаянно пытался посадить едва поддающуюся управлению тяжеловесную птицу. Фактически касаясь крылом поверхности океана, самолет дрожал, подвывал и подыгрывал своему сопернику, не всегда попадая в правильный ритм.
– Это первая попытка сесть? – сонно спросила я.
– Третья, но сядем. Самый экстремальный момент вы проспали.
– Да? – Досадный факт меня разочаровал.
– Да. Ваш металлический чемоданчик свалился с полки и чуть не убил одного из наших соседей.
– Надо же… Этот несчастный мог бы получить премию Дарвина за самую нелепую смерть.
– Мог бы, – улыбнулся Дженнаро.
– Вы бы на меня злились?
– За что?
– Ну, если бы мой чемодан немножко навредил пассажиру по нелепой случайности?
– Ну что вы, мадемуазель… Конечно, это доставило бы нам впоследствии определенные хлопоты, но я бы даже не стал вас будить.
– Почему?
– Потому что мне нравится смотреть, как вы спите.
– Только не говорите, что я по-детски пускаю слюну во сне и вас это забавляет…
– По-моему, с этим у вас проблем нет.
Дженнаро почему-то окинул взглядом приобретенные в Париже джинсы.
– Вы почему на джинсы посмотрели?
– Потому что вы полтора часа проспали, положив мне голову на колени.
– Нет… Не может быть.
– Почему не может?
– Потому что я так делала во сне лишь однажды. Очень-очень давно. Но… – Я вовремя осеклась.
– Но?..
– Но я доверяла тому человеку больше, чем себе.
– Возможно, вы доверяете и мне тоже. На бессознательном уровне.
