Макс посмотрел туда, откуда по его прикидке стреляли. Там у стены стоял похожий на музейный экспонат дубовый шкаф, дверца которого была открыта.
Из гостиной в двух направлениях, справа и напротив входа, вели широкие, обрамленные резными колоннами и капителями проемы. За проемом справа было почти темно, а из комнаты напротив, прямо на мертвеца падали яркие лучи солнечного света.
Слева, в дальнем конце гостиной, вместо стены было сплошное непрозрачное матово-белое окно. Сквозь него в помещение почти не проникал дневной свет. На фоне матового окна, в окружении разлапистых, похожих на пальмы, растений, выделялась скульптурная группа: три полуобнаженные девушки стояли обнявшись. Та, что в центре, склонила голову к лицу одной из подруг, взгляды двух других девушек при этом с нежностью обращены друг к другу, равно как и к третьей, той, что в центре.
Макс забыл о мертвеце у его ног. Все его внимание захватили образы прекрасных девушек древнего мира. Макс стоял и смотрел на них, пока музыка не стихла. Лишь когда вокруг повисла тишина, он опомнился. Это была короткая пауза между композициями, после которой зазвучала «Ночь на лысой горе» Мусоргского и Макс окончательно пришел в себя.
Макс обошел труп и, присев на корточки, внимательно рассмотрел лицо убитого: мужчина средних лет, черты лица крупные, неприметные… на месте правого глаза выходная рана… Его едва не вырвало. Успел вызвать терминал интерфейса и запустить специальный код, отключающий обоняние и вкусовые рецепторы: появившаяся, было, во рту горечь исчезла, увеличилось слюноотделение и Макс смог сглотнуть подступивший к горлу ком. Поднявшись и постояв минуту, он отключил код: вкус и запахи вернулись.
Осмотрев место убийства, и запечатлев детали в наилучшем разрешении, Макс вышел из квартиры и спешно пошел к лифтам.
Едва он вошел в кабину, нейроинтерфейс, а вместе с ним и мобильник поймали сеть. Макс тотчас связался с псевдоинтеллектом башни и сообщил о происшествии, добавив к сообщению файл записи увиденного, и отчет интерфейса об отсутствии на этаже связи.
— Ну, и зачем ты туда пошел, Макс? Вот скажи мне, зачем? — вздохнув, спросила Ангелика, опершись локтями на стол и положив острый подбородок на сплетенные тонкие пальцы. Она смотрела на Макса без раздражения, как школьная учительница на нашкодившего мальчишку.
Макс промолчал, отрешенно глядя в разделявшее их мутное стекло.
— Ну, ладно, — продолжила тогда она, выпрямившись и положив ногу на ногу, — Ты пришел, увидел убитых полицейских под дверью… Разворачивайся и уходи! Зачем ты пошел внутрь? Кого ты думал там встретить? Айна, ждущего тебя с распростертыми объятиями и бутылкой виски? — теперь ее поза в точности повторяла вчерашнюю, с той лишь разницей, что в этот раз на ней не было брюк. Сквозь полупрозрачную поверхность стола Макс видел ее острые колени, одно над другим. Идеально прямые, немного суховатые ноги женщины были открыты до середины бедра, выше их прикрывала юбка из плотной ткани темно-синего цвета; сверху была строгая голубая блуза с высоким воротником. Короткие черные волосы Ангелики как всегда безупречно уложены в простую прическу. Рядом над столом застыла голограмма с образом из памяти Макса.
Пять минут назад он явился в кабинет управляющего директора и передал ей файл из квартиры Айна. Пока Ангелика смотрела запись, Макс молча сидел на том же месте, что и вчера, не глядя на надоевшую картинку. Реакция Ангелики оказалась на удивление сдержанной. Зрелище лишь пару раз заставило ее поморщиться. Зато когда внимание Макса застыло на скульптурах, улыбнулась и кортко заметила: «Антонио Канова, копия». Макс кивнул (по пути обратно он выяснил, чья это была репродукция).
Ему пришлось провести еще час в фойе башни, давая показания полиции, и это порядком утомило Макса. Вернувшись в офис, он отправился прямиком к начальнице, не дожидаясь приглашения (в том, что ей уже обо всем сообщили, Макс не сомневался). Ангелика приняла его сразу, предложила сесть и попросила показать видео с места происшествия. Макс передал файл, легко нарушив предписание полиции, и стал ждать, стараясь не смотреть на голограмму: ему хотелось отвлечься от пережитого, переключиться на что-то легкое и приятное. И он переключился: стал рассматривать сквозь мутное стекло острые колени и худые крепкие беда.
— Макс, ты здесь? — услышал он голос Ангелики.
— Что? — Макс оторвался от созерцания ног женщины. — …Да… Прошу прощения…
Ангелика изогнула бровь, перехватив взгляд Макса.
— Я спрашиваю: на хрена ты туда пошел? — повторила она вопрос.
— Ему могла требоваться помощь, — бесцветным голосом, наконец, ответил ей Макс.
— Кому?! Айну?! — гневно блеснула глазами женщина. — Этой свинье?!
— Да, — коротко кивнул Макс, собравшись с мыслями. — Ему. На этаже сеть не работала. Если бы Айн оказался внутри, и ему нужна была помощь, он не смог бы об этом никому сообщить. Я должен был войти и убедиться…
