Дрожащими пальцами набрала цифры и, когда услышала ее голос, простонала:
- Ларааааа, это я. Это Надя.
В трубке воцарилась тишина.
- Лара... Лара. Он псих. Слышишь? Ему не нужна горничная. Он так себе женщин заманивает, Лар...
Говорю и... становится еще холоднее. Так бывает. Когда вдруг, проговаривая вслух, начинаешь складывать полный пазл. И у меня он сложился перед глазами. Резко в одну картину. Я лицо рукой протерла, сжимая волосы на виске в кулак до боли.
- Это ты... да? Ты все знала? Тыыыыыы подсунула мне договор. Ты...ты...ты!
Это был срыв. Я расплакалась вслух, всхлипывая, захлебываясь слезами.
- Надь, - голос Ларки доносился так глухо и тихо, - Надя, прости. Я уже не могла ничего сделать. Я не хотела. Я хотела помочь. Клянусь! Он запал, а это конец... он же сотрет в порошок и меня, и Гошу. Ты не знаешь его... он... у него столько власти. Он страшный человек! Ты не представляешь! У меня выбора не было, Надяяяя. Простиииии.
Я задыхалась, мне казалось, я окунулась в чан со льдом и не могу сделать ни вдоха.
- Ты... ты дрянь!
- Да, дрянь. Дрянь, Надя. Прости меня. Ты это... ты просто отключись и терпи. Он отпустит. Он... он чокнутый, но долго не держит. Он выпустит тебя и денег много даст. Никто не жаловался потом. Уходили и спрашивали, как еще раз попасть...
Я закрыла глаза. Боже! Какая я идиотка. Какая же я идиотка. Меня же просто взяли и подсунули ему. Подложили под этого олигарха. У них конвейер здесь. Через этот дом прошла вереница таких же идиоток.
- Что я подписала? Что я подписала, отвечай!
- Что... пока ты находишься в его доме, будешь исполнять все его прихоти интимного характера. Там... грамотно юридически, не подкопаешься. Он сам все составлял.
Закрыла глаза сжимая сотовый сильнее.
- Как долго?
- Бессрочно... пока ему не наскучит.
- Что? О, божееееее! Ты в своем уме? У меня Митя и мама! Лара! Ты должна мне помочь. Ты меня в это втянула, помоги мне!
- Как? Я ничего не могу сделать... ничего.
Это я и без нее уже понимала. Сползла по стене на пол, уже даже не вздрагивая от холода. Потому что вся заледенела.
- Позвони моей маме. Найди ее номер, я давала, и позвони ей. Переведи Мите деньги! Я прошу тебя! Переведи. Сделай хотя бы это! О, господи.... зачем ты со мной так? За что?
- Прости. Надя, прости. Я не хотела. Так вышло, правда. Потерпи. Он... он не такой уж и страшный, - она не знает, что говорить, и противоречит сама себе, а в голосе страх неподдельный, и я понимаю, что это конец. - Девочки после него... нормально все с ними. Одна только... одна вены порезала, и все. Но я не думаю, что это он и...
Я заскулила от ужаса, зажимая сотовый и ударяясь затылком о стену, не прекращая стучать зубами.
- Мы в долгах, Надя. Гоша влез в одно дело, и мы все потеряли. Огинский нам помогает, мы зависим от него... а у меня дети и.... ты понимаешь?
- Понимаю, - едва шевеля губами, - Мите деньги переведи.
Отключилась, чувствуя, как слезы текут по щекам. Наверное, меня это просто добило. Вот это предательство. Стало окончательной каплей. Каким-то триггером всего, что со мной произошло за все это время. Вдалеке послышался лай собак, но он меня даже не испугал, я погружалась в оцепенение от холода и какой-то ноющей и нарастающей тоски. Пока не стало все расплываться перед глазами, и они сами собой не закрылись...
ГЛАВА 12
ГЛАВА 12
Опасна власть, когда с ней совесть в соре.
Уильям Шекспир
Марк уже давно забыл, что значит бояться Огинского. Прошли те времена, когда он трясся за свою задницу и взвешивал каждое сказанное слово. Они дружили еще со школы. Но слово дружба слишком относительно, если речь идет об Огинском. Стоит лишь один раз оступиться, и тот сожрет с потрохами,
