резко, до упора, выбивая из нее протяжный стон. Все, как она любила. Я знал все ее фантазии и всегда воплощал их в жизнь. Почувствовал, как острые ноготки впились в кожу спины. До приятной боли, до дикости зверя. Она возбуждала меня до такой степени, что готов был излиться в нее в ту же секунду. Она двигалась мне навстречу быстро и настойчиво, насаживаясь на меня, вбирая мою плоть целиком. Я изнывал от желания получить разрядку, но сдерживал свой пыл ради ее наслаждения. Прижимал ее к стене, выбивая новые стоны. Громкие и волнующие, будоражащие сознание, окунающие в омут несказанного наслаждения. Эти звуки лились песней, проникали вглубь души и заставляли ее петь. Впиваясь во влажные губы, я выпивал ее стоны, сминая ее губы со всей пылкостью, на которую был способен. Я понимал, что мне никогда сполна не насытиться Дареной. Мне всегда будет мало. Я хотел, чтобы в моменты нашей близости весь мир замер и время остановило ход.
Оторвав любимую от стены, я уложил ее на ковер и навис сверху. Снова вошел в нее, но уже осторожно и томно. Играя с ее страстью, что вырывалась наружу, требуя напора. Она закрыла глаза и выгнулась мне навстречу так, что моя плоть полностью погрузилась в ее влажное лоно. На лбу выступила испарина от напряжения. Я уже был на грани блаженства, когда ощутил, как кольцо ее лепестков сжимается и пульсирует, как каждая ее мышца напряглась, и она сотряслась от удовольствия. Тогда я выпустил на волю зверя, что ждал своего часа. Я и сам закрыл глаза, чувствуя, как безумное вожделение вырвалось из меня семенем.
Вскоре мы лежали на махровом ковре и смотрели в потолок. За дверью был слышен заливистый смех нашего сына. Значит, Тихомир бегал за псом по коридорам поместья. Его всегда забавляли игры с животными.
Я взглянул на профиль Дарены и глубоко вздохнул. Подбирал нужные слова, чтобы сообщить о том, что завтра мне придется отправиться в Совунму. Наша семейная ювелирная лавка процветала. Дарена захотела лично в ней работать и с удовольствием продавала украшения состоятельным жителям нашего города. Основные поставки золота исходили из Совунмы. Раньше получалось налаживать общение через гонцов, но прежний хозяин рудников недавно скончался, а новый пожелал личной встречи с покупателем. Я мог бы не говорить жене о визите в ее родное село, но привык ничего от нее не скрывать.
— Завтра я отплываю в Совунму. Новый хозяин рудников настаивает на личной встрече.
Дарена приподнялась на локтях и посмотрела на меня тревожным взглядом. А потом едва заметно улыбнулась.
— Мы поплывем с тобой, ? шепнула она.
— Ты уверена, что готова встретиться с прошлым? Мне и самому не по себе, ? признался я и поднялся на ноги.
— Я давно об этом думала, ? она прошла вперед и подняла сорочку с пола. Двинулась к шкафу и распахнула его двери, подбоченилась, ощупывая взглядом наряды.
Я сомневался, что Дарена готова к этой встрече. Утекло много времени, но разве оно могло затянуть те раны, что оставило прошлое? О нем можно не думать и не вспоминать, но оно всегда будет жить внутри. Хотел бы я сам вновь пройти по лабиринту и увидеть черный замок? Подняться на высокую башню и взглянуть на то самое место, где росла роза? Наверное, нет. Это проклятое место сделало меня чудовищем, заставило совершать жуткие вещи. Стоило лишь подумать об этом и запах смерти начал чудиться даже в стенах родного дома.
— Я хотела бы увидеть сестру. Мы так и не сказали друг другу главные слова. Я уже давно ее за все простила и она должна об этом узнать. Хочу познакомить Тихомира с единственной родственницей, которая у нас осталась.
— Значит, пора собираться в путь. Завтра рано вставать, ? сглотнул я ком в горле и подумал о мужчине, которого когда-то любила моя жена. Едва не задохнулся от ревности, но вида не показал.
Глава 34
Демьян
Я понимал, сам виноват в том, что моя жизнь потеряла смысл. Не задумываясь ни на секунду, я бы вырезал из прошлого тот день, когда у нас со Жданой случилась близость. Из-за этой страшной ошибки я потерял все! А сердце продолжало любить и истекать кровью от картин, что непрестанно крутились в голове. В них Дарена опускалась на колени и произносила льющимся, словно наша река, голосом: «Не надо. Я все понимаю». Эти фразы звучали в моей голове слишком громко, набатом отдаваясь в виски. Снова и снова. Снова и снова. Каждый час, каждый миг! Я не знал, как заглушить прелестный голос той, которую предал. Помогал лишь хмель. Но ненадолго. Я выпадал из жизни на несколько часов, а потом волна боли и отчаяния обрушивалась с новой силой. От злости, что не в силах справиться с собственным разумом, я крушил все вокруг. Не думал о том, что мучаю людей, которые меня любят. Мне было все равно. Я сходил с ума, умирал каждый вечер и просыпался утром для того, чтобы вновь окунуться в болото вязкой боли, где мою душу терзали и рвали на куски. Отвратительное чувство беспомощности и никчемности не оставляло ни на миг. С того дня, как Дарена уплыла из Совунмы на корабле с незнакомцем, я не жил, а просто существовал где-то рядом со смертью. Я говорил с ней, пил с ней вино и просил, чтобы она поскорее прибрала меня к рукам. Может быть тогда, мои мучения оборвались. Я не просто любил Лисенка. Я был одержим ее образом. Она виделась мне повсюду.
