***
Финарэль поежился от дурных воспоминаний и накинул шаль на плечи. Не к добру он вспомнил тот страшный эпизод. Та троица так и не очнулась, и десять зим назад семьи их похоронили, отключив от искусственного жизнеобеспечения. Скандал тогда замял сам король, ведь не верить словам князя у него причин не было. Семьи тоже молчали, прекрасно понимая, что еще легко отделались, не получив должного наказания, но Финарэль ничего не забыл и умело разорил их, играя на пороках.
Теперь Леутта обходили стороной.
Он же перестал ездить на вечера и обеды, полностью исключив возможность встречи с Сошарром, хотя продолжал собирать на него досье с помощью Шикера.
— Врага надо знать лучше друзей, — говорил он себе, но каждый раз сердце замирало над очередным конвертом с донесением. Больше всего Финарэль боялся, что Сошарр вступит в брак. Хотя какое ему было дело до личной жизни врага?
Лишь однажды юный принц Арэль уговорил его полететь на отдых в поместье эс Бунгар, вернее, в поместье Сошарра эс Бунгар.
— Там потрясающее место. Много небольших природных бассейнов, горячие источники и красивый вид на море. Райский уголок. А еще там целая аллея пионовых роз. Такой аромат стоит, что голова кругом. — Арэль мечтательно закрыл глаза, потом резко распахнул и договорил: — Ой, Ррох говорит в аллее поставили скульптуру и, вроде как, она — подарок жениху Сошарра. Мне вот очень любопытно, кто же его избранник, ведь характерец у дяди хуже, чем у отца Рроха.
Финарэль выдавил улыбку и согласился. То чувство, что он испытал, назвать любопытством он не мог. Злорадство над судьбой несчастного младшего супруга? Усмешка над Сошарром, что вляпался в узы и теперь будет бегать хвостом за молодым супругом?
Нет.
Это была ревность.
За все те смены листвы в его саду, что он следил за нагом, Финарэль вынужден был признать, что прикипел к нему, впаялся в его чешую. Сошарр не тронул его, защитил и заступился перед королем. Он взял лишь одно слово, но так и не потребовал его. Он вообще ничего не требовал от должника, хотя Финарэль ждал. Он с ужасом понял, что любит его. Не так, как Этарэля, не горячим сердцем. Душой. Всей без остатка. И эта любовь не собиралась быть быстротечной.
По меркам их миров они не были старыми, скорее в расцвете сил, умудренные жизнью, но Финарэль впервые растерял уверенность в своей красоте. Идя по той аллее и вдыхая аромат роз, он бубнил себе под нос, что просто посмотрит, просто убедиться, что Сошарр такой же мужчина, как и все, и выберет себе молоденького нага. Омег-то он на дух не переносил. Но когда он уперся в белоснежную скульптуру, то хотелось закричать от злости и своей глупости.
Скульптура была прекрасна: белый гладкий камень с нежными розовыми прожилками, будто лепестки тех самых роз, но в остальном, это был кошмар! Фигура полусидела-полулежала, отчего было не разобрать, то ли ткань так причудливо ложиться по ногам юноши, то ли это хвост. Торс был изящным, но и мышцы выступали под кожей рук, одна из которых держала большую розу, что закрывала нос и глаза, оставив приоткрытым соблазнительный рот. Волосы струились по плечам и спине, ложась изящными кольцами на ложе юноши. Голову его украшала змеиная корона — такую дарили на восемнадцатый цикл своим сейше в честь долгого брака. Каждый наг сам придумывал узор тонкого обруча, вкладывая в него особенность своего любимого мужа.
Корона, на которую смотрел Финарэль, была невероятно красива. Тонкая змейка кусала свой хвост, как символ вечности бытия, а все ее изящное тело было оплетено тонкими ветками с бутонами роз и маленькими шипами.
Финарэль даже придвинулся ближе, чтобы убедиться. Да, это однозначно были шипы.
Мелочная зависть всколыхнулась внутри, ведь будь корона настоящей, он бы украл ее. Присвоил себе! Так она была хороша. Так она была похожа
