Она в какой-то мере радовалась, что не сумела, – глупо, но ничего не могла с собой поделать. Бок, впрочем, саднило страшно.
Но здесь, после тренировок, Джон проводил с ней не меньше часа – латал кости, мышцы и кожу. Касался, поглаживал, на длительное время прикладывал к ней свои ладони. Все по делу – ничего лишнего.
А Белинда испытывала тайный восторг. Старалась не смотреть на того, кто находился рядом, и им же жила – то выхватит краем глаза незакрытый кусочек кожи у воротника, то выбритый подбородок, то тихонько втянет ставший их общим воздух.
Джон почти не пах, и хорошо. Потому что, если бы пах, она сошла бы с ума – сбрендила бы окончательно. Она и так в последнее время лезла к нему с двусмысленными фразами все чаще, и ее, к удивлению, не упрекали и не осаживали. Однако на провокации не отвечали тоже.
– Ложись.
Кушетка под ее весом даже не скрипнула.
Белинда так и не поняла, что ей нравится больше – сидеть или лежать. Когда лежишь – интимнее. Когда сидишь – Джон ближе.
– Ты вовремя распознала, что с последним драться не имело смысла – он был сильнее тебя физически раз в пятнадцать.
Занимаясь ее телом, Джон раскладывал ход прошедшего боя по кирпичикам: хвалил, упрекал, объяснял, как было бы лучше, правильнее, быстрее. Она слушала и не слушала. В его поле, как бывало всегда, она плыла, теряла ясность мыслительных процессов, зато приобретала потрясающую чувствительность. Рядом с ним воздух становился колюче-холодным, зато ее собственное дыхание предательски-горячим. И хорошо, что этот факт никогда не комментировался.
– У тебя вывихнута лодыжка. В настоящем бою недопустимо. Будь противников на один или два больше…
Да где в реальной жизни она возьмет такое количество врагов?
Куда сильнее ее сейчас занимали прижавшиеся к животу ладони – шло сканирование ее ранений.
– От удара смещен позвонок, рястянуты два сухожилия, множественные порезы, трещин в костях нет…
Она не слушала.
Между ними сохранилась та нить, которая связала в Тин-До. Все вроде бы было просто: он Учитель, она ученица, однако существовало что-то еще. Всегда сквозящее между ними в воздухе и звучащее сквозь слова, как второй немой диалог, который слышат сердца.
«Слышал ли его Джон? – всегда вопрошала себя Белинда. – Или же это только «ее»? Как узнать, как?»
– Джон…
Здесь она могла называть его по имени.
Тихий вопрос, и его ресницы дрогнули. В глаза ей не посмотрели. Не изменился и ровный взгляд – и теплый, и холодный, строгий, и как будто чуть насмешливый. Странный взгляд – он всегда ее пленил.
– А что Вы делаете этим вечером?
Она уже не в первый раз шагала туда, куда не следовало, но не могла остановиться. Хоть бы один жест, хоть бы дополнительный градус в его глазах, и она рванула бы навстречу.
Человек рядом с ней долго молчал – помнится, когда он впервые явил ей себя в форме, Белинда долго не могла оправиться от шока. Потом приняла это, как данность – ну и что, что Представитель Комиссии? Ведь… учит дальше? Ведь… может быть?
– Работаю.
Отозвался просто и сложно. Сделал вид, что не понял намека.
– А после работы? – его ладони на ее животе вибрировали, и у Лин почему-то чесались пятки. Побочные эффекты быстрой регенерации. – Вы выпьете со мной пива? Я приглашаю.
Он смотрел на нее так долго, что она вновь запуталась во взгляде серо-зеленых глаз, проросла в нем.
– Вы любите кольца кальмаров в кляре?
Ей хотелось знать о нем так много – все, – но на данный момент хватило бы просто «люблю». И сердце обратилось бы бабочкой, и в следующей битве она победила бы за них двоих всех врагов.
– Если Вы освобождаетесь не поздно – «даже если поздно», – я знаю одно хорошее место…
– Назови мне энергоструктуру врагов на отрезке шесть «В».
Лин осеклась.
Вот и все.
Ей никогда не отказывали. И никогда не принимали ее приглашений.
Вздохнуть она постаралась неслышно.
– Энергия текучая, древовидная, плотность от нуля до четырех, разрушительная способность примерно три.
– Четыре.
Ладно. Попробует повторить приглашение на следующей неделе.
