практически пережил это все заново.
************************
На дворе стоял теплый июльский день. Нашему младшему сыну Всеволоду тогда едва исполнилось полтора года, и я, вернувшись с очередного задания, получил заслуженную неделю внеочередного отпуска. Вот и решили, пока двое старших на занятиях, прогуляться по одному из парков, которых на нашей планете осталось всего пара десятков. Люди уже давно обеспечивали всю планету кислородом специальными станциями. Мы неспешно двигались, взявшись за руки, по ухоженной тропинке, а Сева бегал вокруг нас своей ковыляющей походкой, с легоньким ранцем за спиной, который в случае падений генерировал вокруг него защитное поле, чтобы ребенок не ушибся. Алена сегодня надела старинного покроя сарафан, который мне очень нравился, ну а я, естественно, шел в форме, со всеми своими шестью наградами, которые успел к тому времени заслужить за боевые операции. Я очень долго сопротивлялся, но одеть их заставила меня именно Алена, последним и, наверное, решающим аргументом тогда послужила ее фраза:
– Пусть сыновья гордятся, что у них такой отец!
Пришлось подчиниться. Тем более, когда тебе приказывает офицер старший тебя по званию – выбора не остается. Хоть мы и были одногодками, но она умудрилась намного раньше меня получить звание полковника, и к моменту выхода в последний декрет, она уже командовала ротой. А я всего лишь взводом, ротным меня поставили всего полгода назад. Да и наград у нее было побольше, но это и понятно – ее рота участвовала в боевых операциях намного чаще, чем моя. Но это все сейчас было неважно. Единственное, что сейчас было для меня важно, так это то, что моя любимая жена шла рядом. Нашу прогулку прервала находка, которой тут было не место. Неумело замаскированный лаз в кустах мы заметил практически одновременно.
Алена, сразу схватив Севу за руку, засунула его себе за спину, а второй рукой выдернула небольшой обоюдно заточенный клинок, который крепился у нее в чехле на внутренней стороне бедра и был прикрыт сарафаном. Я же, сделав пару шагов вперед, прикрыл их собой, выдергивая попутно парализатор из кобуры. Может мы и зря напряглись, но привычки накладывают свой отпечаток, да и разных радикально настроенных экстремистов до сих пор хватает, как и банальных психопатов. Быстро оглянувшись и получив утвердительный кивок от Алены, начал постепенно приближаться к лазу в кустах.
Отодвинув ветки с уже начавшими подсыхать листьями, которыми был замаскирован проход, двинулся на четвереньках по открывшемуся мне пространству. Дроны, ухаживающие за парковой зоной, именно из-за этих веток и пропускали такую прореху в нижней части кустов. Странно только то, что их вовремя не заменили. Проход вывел меня к норе в корнях большого дерева, которое росло за кустами.
В норе обнаружился паренек лет пяти, весь замызганный, с несколькими гноящимися ранками и ужасно худой, больше в полутьме я рассмотреть не смог. Сначала вообще подумал, что это труп, но прикоснувшись к сонной артерии, я ощутил слабое биение пульса. Ребенок был без сознания и вообще не реагировал на внешние раздражители. Быстро вытащив его из этой норы на свет, я чуть не выматерился, сдержавшись в последний момент. Тело мальчика было практически полностью покрыто ссадинами и гематомами, многие из которых начали приобретать характерный желтоватый оттенок с белыми вкраплениями, свидетельствующие о загнивании тканей.
– АЛЕНА, ВЫЗЫВАЙ РЕАНИМАЦИЮ! ТУТ РЕБЕНОК В ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ!
Сорвав с себя китель, я завернул малыша в него, чтобы защитить его и так пострадавшее тельце от веток кустарника и, прижав к себе, проломился сквозь кусты. Моментально слева завыла сирена полицейского дрона ответственного за этот сектор, и он на всей скорости помчался ко мне, чтобы выписать очень крупный штраф за повреждение зеленых насаждений. Но на полдороге замер, уступая посадочное место военному реанимационному комплексу, который заходил на посадку с орбиты. Алена не стала терять время на вызов гражданских служб, а воспользовалась служебными полномочиями, которые у нее до сих пор сохранились, несмотря на декретный отпуск.
Разложив за три секунды пункт приема тяжелораненых, реанимационный комплекс начал подавать световые, звуковые и небольшие тектонические сигналы, которые должны были сориентировать раненого, куда двигаться за помощью, независимо от того в каком он состоянии. Подскочив к РК, положил малыша на приемное ложе и дал сканеру считать один из пяти вшитых в меня чипов. Почувствовав пациента, РК сразу замельтешил анализаторами, составляя картину состояния больного. Это занимает почти пять секунд, которые иногда становятся критичными, но без этой процедуры уровень смертности на более ранних моделях был намного выше.
– Как он? – поинтересовалась подошедшая сзади Алена.
– На вид очень плохо, но ты же знаешь, с медициной я не особо дружу, и на глаз определить тяжесть состояния не возьмусь.
В этот момент малыш открыл глаза, но у него не было сил даже дернуться, хоть по глазам и было видно, что он чрезвычайно напуган.
