Олег. Клиника. 002
Сознание опять восстановилось рывком? — Или я просто так проснулся в холодном поту?
Приходил утром следователь, спрашивал, куда я дел револьвер. Не поверил, что я ничего не помню, — что я весь вечер того дня не помню. Ну, помню, что был уволен, — и всё. Алкоголя в крови не было обнаружено, имени убитой девушки я не знал, претензии к ресторану… СТОП! Претензии к ресторану я выскажу только своему адвокату, когда с ним познакомлюсь. Там и поговорим о компенсации, — надо же на что-то жить, пока выздоровею и найду новую работу. Косвенно я понял, что ни свидетелей, ни следов, ни револьвера с моими отпечатками, ни чужой крови на моей одежде они не нашли, — потому и миндальничали. Я ТОЛЬКО ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ не понятно почему. Ну, надо же на кого-то свалить двойное убийство! Тем более, и охрана ресторана уверяла, что видели меня на улице со стволом в руке. А чем еще им оправдать такой интенсивный огонь на поражение обычного прохожего около ресторана? Только потому, что я заглянул в витрину, — ну даже если и прижался к витрине всей мордой? Кстати, следы морды и моих пальцев на стекле они нашли и зафиксировали в деле. Как только охрана в стекло-то не попала? Мазилы!..
Я отказался впредь разговаривать с ним без адвоката и протокола. И подписывать что-либо тоже отказался. Да он и не настаивал…
— Добрый день! — услышал я и повернулся к вошедшей медицинскому работнику лицом.
— И Вам не хворать, — ответил с автоматически возникшей улыбкой. Да и чего мне было не улыбнуться? В белом халате поверх обычного салатного цвета хирургического костюма стояла передо мной девушка… Нет, скорее молодая женщина… Скорее всего врач…
— Я врач-психиатр. Меня звать Лейла, но многие местные зовут меня Лиля. Вы можете со мной поговорить, уделите мне несколько минут? Не трудно будет? — дружелюбно улыбнулась она. Интересно, эта улыбка есть характеристика самой доктора или это служебная актерская улыбка?
— Могу, если при этом не будет присутствовать полицейский?
— Почему?
— Потому что нет рядом адвоката. Если вы не верите такому объяснению, то пусть прикует обе мои руки к кровати и отойдет на то расстояние, которое будет препятствовать слышать нашу беседу.
— Ну вот, со сложноподчиненными предложениями Вы справляетесь, потому я постараюсь удовлетворить Вашу просьбу, — врач отвела полицейского на пост медицинской сестры и посадила его там. Ему с того места было всё хорошо видно, и потому приковывать мою правую руку он не стал. Да и сидя на посту больше интересовался сестричкой, чем наблюдал за моими артикуляциями.
— Как Ваше самочувствие? Что беспокоит? — начался опрос врача.
Я подробно рассказал ей, что со мной произошло за те сутки… ОГО! Оказалось, что я провел в палате реанимации 2 недели, хотя раны по понятиям врачей совершенно не соответствовали состоянию моего сознания. По их словам, я «застрял» между сном и бодрствованием, между небом и землей. Врач согласилась, что болевой шок и шок психологический, плюс удар головой о тротуар, — могли быть причиной моей потери сознания. Но это в ту злополучную ночь… А потом? Что было причиной моего продолжающегося состояния потом?
— Давайте пока оставим этот момент. Знаете, во сне, — позволите, что я именно так буду называть то Ваше состояние? — начала опять говорить врач, на что я кивнул, — Во сне Вы называли какое-то имя. В ресторане не было таких имен, я узнавала, — ни пострадавшие, ни охранники, — никто. Вы рычали, кричали, что-то делали, размахивая руками. Движения рук и ног были то, как у пловца на глубине, — например, как у опытного аквалангиста. То как у птицы в полете… То как у бегущего животного… Вы бились на мечах или шпагах (ну, может быть и на бейсбольных битах, — я не фехтовальщик, — но мне показалось, что на мечах), куда-то бежали, что-то хватали… Наблюдая за вами, я подумала, что временами Вы пробирались по каким-то коридорам, — довольно узким иногда, куда-то входили, открывали какие-то двери, что-то опять делали. И не забывайте, что это Вы делали не в пустой комнате психиатрической лечебницы с мягкими стенами и углами, а привязанный к койке!.. Что Вам снилось?
— Какое имя? Какое имя я называл?
— Яига. Или Ига. Кто это?
— Даже не скажу. Вы уверены, что это имя, а не восклицание или не боевой клич каких-то там дикарей или тевтонских рыцарей во время боя на мечах?
— Уверена. И по Вашей интонации в тот момент, и потому, что не нашла это выражение нигде в интернете… Вы кого-то звали. Кто это? Мужчина или женщина?
— Даже и не знаю, что Вам и сказать.
— А что с Вами происходило в тот момент? Вы помните? Свой сон помните?
— В пределах боли, которую испытывал, — я криво улыбнулся. — Я помню, что приходил в себя от боли, от удушья, от желания помочиться… Больше не помню ничего. А как звали погибшую в ресторане девушку?
— Не так. Совсем не так, и не похоже. Я специально поинтересовалась этим. Не так…
— Тогда не знаю, что Вам и сказать. Мне очень жаль.
