— Да ну тебя! Я тебя не языком выбирал.
— Ага, я не одна могу сказать, какой частью тела ты меня выбирал. Но я не в обиде, — и я тебя выбирала как-то очень похоже. — Лейла привстала, поставила пустой бокал на столик и опять откинулась на кровать.
— Я сейчас, — сказал Ясив и ушел в другую комнату.
— Ты куда?
— Я хочу найти конфеты, которые ты принесла вчера, и которые мне так понравились.
— Слышишь, сладкоежка, я не держу конфеты на рабочем столе, — они в холодильнике.
Ясив вышел из её кабинета с листками в руках, сел на край кровати и показал листки ей.
— Что это за мазня?
— Это рисуют мои пациенты. Я даю им задание, а они рисует. Некоторые рисуют в состоянии транса или гипноза, некоторые под воздействием психотропных медикаментов. В любом случае интересно иногда получается.
— А это кто нарисовал? — Ясив протянул один листок, — Тоже шизик?
— Сколько тебе объяснять, что они не психи!?. Диссоциация сознания — это очень интересное состояние, и это вовсе не шизофрения! Здесь процессы в коре головного мозга протекают совсем по дру…
— Мне интересно, кто конкретно этот рисунок нарисовал? — Ясив серьезно смотрел ей в глаза.
На рисунке как бы два фасолевых зерна были повернуты друг к другу своими полюсами, образуя как бы неправильный овал. Между зернами и вокруг них были разбросаны какие-то точки и черточки, как если бы к очкам прилипла пыль, и ее так хотелось притереть мягкой тканью. Каждый «боб» был дополнительно разрисован гранями и прожилками, как если бы на нем коричневая родная окраска проступала в центре через зеленую плесень по окраинам. А еще вся окружающая поверхность и пространство между фасолинками были бегло заштрихованы голубым карандашом.
— А, это?… Да тебе будет не интересно, — отмахнулась дама. — Это рисовал мой пациент. Он видел какие-то сны в реанимации, когда был без сознания, но отказывался их описать. Я ввела его в гипнотический транс, — вот он и нарисовал эту фасоль на воде, — просто, мне кажется, я зря трачу на него время.
— А как он сам описал то, что нарисовал?
— Когда он пришел в себя после гипноза, он сказал, что знать не знает, что это изображено на его рисунках. Правда вел себя с момента, как увидел этот рисунок, очень агрессивно, и попросил прекратить на этот день занятие с ним. И ушел в палату.
— Не удивительно, не удивительно… — Ясив задумчиво разглядывал рисунок. — Это ОЧЕНЬ интересно.
— Что тебя так заинтересовало? — Лейла потянулась к нему через руку, тоже заглядывая в рисунок.
— Он историк? Археолог? Планетолог? Кто он?
— Нет, программист.
— Старый или молодой?
— Я же тебе рассказывала, молодой мужчина.
— Дашь мне этот рисунок, я кое-что уточню у себя в офисе?
— Конечно, бери. А что там?
— Бобы Менделя при совокуплении, — улыбнулся Ясив, пряча рисунок к себе в папку. — Могут начать рожать маленьких бобовят. А почему он не хочет рассказывать свои сны? Не объяснил?
— Понимаешь, думаю, он боится. Перед ранением он, подозревают, совершил двойное убийство, но, не смотря на то, что его взяли сразу в нескольких шагах от места преступления, улики только косвенные. Следствию ему нечего предъявить, и он боится, видимо, сболтнуть лишнего. Хотела покопаться у него в мозгах, но под гипнозом он рассказывает какие-то полеты во сне, ныряния в глубину, какие-то туннели… Мечи, тигры, птицы… Ну ничего нет интересно для следствия. Да и мне тоже.
— А поглубже в транс ты пробовала его ввести? Получается?
— Не знаю, не пробовала. Знаешь, всегда есть возможность кроме обычного транса подключить фармакологическую поддержку и усиление гипноза…
— «Сыворотку правды»? — Ясив просиял.
— Ну, что-то такое, да… — Лейла поморщилась. — Но показаний для этого не было, применение не обосновано. Да ты же знаешь, что эта «сыворотка» плохо переносится больными. А если нет показаний…
— Не знаю, не знаю… Есть или нет показания… — Ясив бормотал вслух какие-то еще слова на своем родном наречии, и Лейла совсем перестала его понимать.
— Ладно, я в бассейн. Ты со мной?
— Я проеду в офис, а потом позвоню, — Ясив начал собираться.
