фигуру можно воспринимать как направленную вверх и направо или вниз и налево от вас. По словам Уиттманна, обычно люди переключаются между интерпретациями каждые две-три секунды.
Когда представителей обеих групп попросили как можно дольше придерживаться одной из интерпретаций, люди, занимавшиеся медитацией, могли делать это в течение восьми секунд — в среднем в два раза дольше, чем в контрольной группе.
Сознательное растягивание момента с помощью фокусирования внимания на теле или каком-либо аспекте психического опыта — звучит как вполне доступный для простого человека способ замедлить течение жизни. И снова я возвращаюсь к развитию осознанности: ведь научиться сосредоточиваться на подробностях физических или психических переживаний намного сложнее, чем ретироваться в мир сновидений.
Хотя, конечно, этот инструмент не подойдет на все случаи жизни — в чем я убедилась на собственном опыте. Когда закончился мой двухмесячный курс медитации осознанности, я записалась на однодневный ретрит к своему учителю, Джилл. Мне так понравилась двухчасовая сессия, которую она провела в последний день, что я очень захотела узнать, как я себя почувствую, если медитация будет длиться целых семь часов.
И так уж случилось, что день ретрита совпал со вторым днем очередной мигрени. Я надеялась, что расслабление и глубокое дыхание мне помогут, возможно, я даже научусь быть «с болью здесь и сейчас», так что никакого вреда от того, что я лишний раз выйду из дома с мигренью, не будет. Но этот день стал одним из самых длинных в моей жизни. Длиннее были только те два, которые я провела в роддоме в ожидании появления на свет сына. Каждый раз, когда Джилл напоминала нам, что нужно «обращать внимание на то, что есть здесь и сейчас», я обращала внимание на то, как сильно болит голова, болит шея и как меня тошнит. Каждый раз, когда она предлагала почувствовать, что нужно нашему телу, я думала: «Моему телу нужно лечь вон на тот диван и уснуть». К концу дня я так вымоталась, что была готова буквально взорваться, и последние полчаса мне пришлось прикусывать язык, чтобы не заорать: «Да позвони ты наконец в этот чертов колокольчик!!!»
Я прекрасно знаю, что осознанность помогает людям справляться с болью. Просто этому нужно учиться. В одном эксперименте участников поделили на две группы и подвергали их воздействию одинаковых болезненных стимулов (прикладывали горячее к коже). Но одну из групп хитростью заставили думать, что время идет быстрее, чем на самом деле. Позже эти люди оценивали свою боль не так высоко, как люди из другой группы, у которых время шло с обычной скоростью‹‹2››. Правда, не совсем понятно, возможно ли добиться аналогичного эффекта ускорением
Мой опыт осознанного проживания целого дня показал, что, пожалуй, не стоит искусственно растягивать полные боли, тошнотворные моменты. Когда я поделилась своими наблюдениями с Уиттманном, его ужаснула сама мысль о ретрите боли. «Не стоит так поступать, не стоит углубляться в осознание себя и своей мигрени. Боль отлично модулирует время — она и сама прекрасно его растягивает». То есть мне было больно, из-за этого время тянулось дольше — а я еще его замедлила, фокусируясь на своих внутренних переживаниях в течение семи часов. Браво, Кэролайн!
Из всего этого я сделала важный вывод: осознанность — не лучший выбор, если хочется, чтобы день закончился побыстрее. С другой стороны, если у вас выдался отличный денек, осознанное отношение к тому, что вы видите, слышите, думаете и чувствуете, потенциально может помочь вам растянуть приятные минуты.
Но как же быть с ускорением времени? Можно ли проматывать плохие дни или длинные скучные переезды? Это, говорит Джон Уэрден, даже более проблематично, потому что, когда кто-то говорит, что «время пролетело», речь почти всегда идет о событии, которое уже в прошлом. «Они говорят: „Я был так поглощен чтением книги, что, когда посмотрел на часы, было уже 10! Получается, время шло очень быстро“. Но на самом деле они не
В последние годы Уэрден все чаще обсуждает эту проблему с коллегами, многие из которых даже не задумывались над этим раньше. «Я говорил с несколькими психологами, изучавшими вопросы времени, и обычно они отвечали: „Да, кстати, раз уж ты упомянул это, — разве кто-то когда-то действительно ощущал, что время летит быстро?“ Вообще-то говоря, это просто невозможно, потому что ускорить реальность мы не можем».
Так что, похоже, любая попытка приблизить завершение неприятной ситуации вряд ли сработает, по крайней мере «в моменте». Обхитрить самого себя можно, пожалуй, только совсем отключившись от проживания времени — пойти спать или найти что-то, что полностью перетянет на себя ваше внимание. Уиттманн считает, что телевидение отлично подходит для достижения этой цели. Если другие способы не работают, вы можете попытаться забыть о времени, ускорить которое не можете. Хотя это, конечно, имеет мало общего с обретением контроля над сознанием, о котором я мечтала в начале этой главы.
Если следовать теории «телесного времени» Уиттманна, в качестве альтернативного решения можно попробовать ускорить сигналы, идущие от тела. Если предположить, что островок постоянно определяет скорость течения времени, основываясь на сигналах тела, возможно, физические упражнения помогут ускорить течение времени, когда нам скучно? Уиттманн соглашается: это действительно важный фактор. «Важны две вещи. Во-первых, внимание ко времени, то есть внимание к своему телесному „Я“. Во-вторых, активация. Активировать свое тело и ощущать его — тоже способ влиять на восприятие
