- Как она? – Иван прошептал как можно тише, боясь разбудить Бахтияру.
- А тебя это еще волнует? – не успокаивалась убитая горем и отчаянием София. – Ты практически не заходишь сюда. Вот уже два дня как я не знаю, что мне ответить дочке на извечный вопрос «где папа?». Всякий раз, как она открывает глаза они ищут тебя! А я не знаю, что ей ответить. Все время приходится выдумывать небылицы типа «папа вышел в туалет» или «папа пошел купить тебе вкусняшки» или еще что. Вот только я не очень умею врать! И разочарованный взгляд Бахтияры очень красочно мне об этом напоминает. Черт, Иван, тебе что на самом деле плевать? Ты сдался? Скажи – ты сдался?
В эту минуту Ивану впервые в жизни захотелось влепить жене пощечину. Он ненавидел ее за эти слова, но в то же время пытался обуздать злость, заставляя себя понять ее чувства и принять их. За прошедшие два дня он бывал в палате, вот только София дремала вместе с Бахтиярой и, понятно, что не могла его видеть. Но это не важно. Он не станет оправдываться. Она потом все поймет. Вот только как она вообще могла предположить что он мог сдаться, практически всю жизнь упрекая его в чрезмерной любви к дочке и приравнивая его чувства к одержимости?
- София, я бы с удовольствием объяснил тебе, где пропадаю, но еще слишком рано. Скажу больше, я буду продолжать пропадать еще некоторое время. Может день, или два. Так нужно. Ты уж постарайся не делать скоропалительных выводов. – Иван подошел к жене и нежно обнял ее за плечи. – Даже думать не смей, что я кого-то из вас разлюбил или же стал любить меньше. Вы вся моя жизнь, и запомни, сдаться я могу лишь тогда, когда буду знать, что все у вас обеих в полном порядке.
Затем Ивану захотелось поцеловать Софию. Он так давно не делал этого. Он уже и не помнил, какими сладкими могут быть ее губы. Он бы никогда в жизни не смог ударить Софию, даже будучи в маразме, он все равно бы помнил, что она мать его Бахтияры и его любимая и единственная жена. Он любил ее все так же, как и много лет назад, даже сильнее.
В этот день Иван больше никуда не уходил, чтобы уже на следующий вновь исчезнуть.
*****
Процедуры, которые Ивану назначил Валентин Дмитриевич, оказались не такими уж и простыми. Это не было похоже на все то, что осталось у Ивана позади. Коронография и зондирование сердца это мини-операции, к которым нужно было готовиться заранее, а любая операция это не просто «пописать в баночку».
Ивана госпитализировали и запретили в течении шести часов принимать пищу и воду. Он провел шесть бесконечных часов в ожидании, настраивая себя на превосходный результат. Нет, он нисколько не боялся предстоящих мероприятий, просто ему очень сильно хотелось чтобы с его органами было все в полном порядке.
Во время исследования Иван находился в полном сознании. Через бедренную артерию ему ввели котетор, предназначением которого было добраться до нужного органа. Иван лежал на столе, а рентгеновская камера вращалась вокруг него, записывая изображение сердца под разными углами, за чем он наблюдал с огромным интересом. Еще ему вливали какие-то лекарства с помощью стоящей рядом капельницы, а к коже на груди были прикрепленные ЭКГ-электроды, маленькие холодные присоски. Время от времени его просили покашлять или глубоко вдохнуть. Иногда Иван чувствовал легкий приступ тошноты и некий дискомфорт при продвижении катетера по сосудам. Но все это было слишком незначительным для него дискомфортом.
Лежа в одной больничной рубахе на операционном столе, будучи при этом привязанным тугими ремнями, Иван наслаждался биением собственного сердца. Он отчетливо слышал, чуть ли не впервые в жизни, как его «мотор» успешно перекачивает потоки крови. Иван чуть заметно улыбнулся, представляя как этот самый «мотор» своей мощью вытащит его малышку из пропасти.
Процедура не заняла много времени, а после всего, Ивану назначили строгий постельный режим на целых восемь часов. Этот факт безумно его расстроил, так как в эти часы с его девочкой могло произойти все что угодно, но ослушаться докторов, он не решился. Сейчас он не может рисковать собственным здоровьем как никогда в жизни, тем более на кону была уже не только его собственное благополучие.
Все, что требовалось в ближайшее время от Ивана, это пить больше жидкостей, содержащих калий – фруктовые и овощные соки. На следующий день ему нужно было сделать еще одну кардиограмму сердца, для исключения повреждения миокарда. Затем, летящей походкой, он направится прямиком к Валентину Дмитриевичу за своими ста процентами.
- Что ж, я готов вам сообщить то, что вы желаете услышать. Вы хоть завтра можете стать донором для подходящего реципиента. К моему удивлению, каких-либо отклонений в размерах камер, их конфигурации, толщине стенки и ее движении, направлении кровотока, движении клапанов - не выявлено. Проведенные исследования показали, что коронарные артерии проходимы и имеют гладкие контуры. Зондирование сердца позволило измерить давление в камерах сердца и сосудах, которое у вас тоже в норме. Поздравляю, вашему сердцу могут позавидовать многие из нынешней чахлой, испорченной и дефективной молодежи. Вы донор, о котором многим приходится лишь мечтать.
Все, сказанное холодно и безразлично, зажгло огромный огонь в пока еще Ивановом сердце. Доктор сам того не подозревая попал в
