подсказал, что это София. К мозгу моментально подкатила очередная порция адреналина. Отложив свой приговор на несколько секунд, Иван решительно снял трубку, он не имел права не ответить своей любимой Софие в последний раз. Из маленького телефонного динамика мгновенно раздался пронзительный женский крик.
- Ваня, Ваня!!! Ты где пропадаешь? Бахтия... Бахти... Бахтиярааа!!! Господи… Ваня, у нее снова случился приступ… - дальше речь была вовсе не разборчивой.
- Соня, не плачь. – Твердо и устрашающе спокойно проговорил Иван. – Скоро, совсем скоро, у нашей Бахтияры все будет хорошо. У вас, обязательно все будет хорошо. Я люблю вас, помни об этом всегда. Люблю.
В следующее мгновенье вместо нажатия на телефонную кнопку «отбой», Иван взвел курок. Тело моментально оказалось на мокром асфальте, а из лежавшей рядом телефонной трубки продолжали доноситься истерические вопли Софии.
*****
План Ивана сработал с точностью до минуты. Его выстрел моментально привлек к себе внимание тех одиночек, которым дождь был нипочем. Спешивший в институт мужчина средних лет моментально сменил свой курс, когда в нескольких шагах услышал выстрел. Затем возле тела Ивана оказалось еще двое прохожих, а потом и те, кто прятался в здании, проявили небывалый интерес к произошедшему.
Рядом с еще теплым телом Ивана незнакомые ему люди обнаружили большой конверт с указанным адресатом обитающим в этом институте, в палате номер семнадцать – Багдасарова София Владимировна. В одной руке у самоубийцы был зажат сослуживший отменную службу стальной приятель, в другой – букет самых красочных осенних листьев. В то время когда тело Ивана спешили доставить в реанимацию, окровавленный конверт и букет из «золота» с примесью «меди» – Софие.
В панике и истерии, София откровенно не понимала, что тычет ей прямо в руки молоденькая медсестричка. Она наотрез отмахивалась от навязчивой девицы, ничего не видя из-за горьких слез заслоняющих глаза. София второй раз за последние три дня оказалась у реанимации, где Иван Варфоломеевич больше не собирался спасать ее дочь. Точнее, не мог спасти ее Бахтияру, и женщина прекрасно это понимала. Она понимала, что ее дочь, исчезнувшая за проклятой дверью, больше никогда не обрадует ее своим смехом, своими объятиями, своими признаниями. В этот миг она ненавидела своего Ваню всей душой, он пообещал их крошке жизнь, а сам непонятно куда девался. Она и себя ненавидела, за то, что не в ее силах было спасти свою малышку.
София вопила словно умалишенная, да и, собственно, таковой себя ощущала. Она не знала, как будет жить дальше, когда из операционной ей вернут мертвую девочку. Она изо всех сил запрещала себе представлять подобный исход, но ужасающие мысли, словно изголодавшиеся долгой зимой волки, с небывалой жестокостью захватывали сознание и подсознание.
Ее маленькая жизнь, ее Бахтияра, может так легко оставить ее. Ту, которая носила ее под сердцем девять месяцев. Ту, которая безумно радовалась ее маленьким подвигам в виде первого прорезавшегося зуба, первого слова, первого шага… Ту, которая легко откажется от собственной жизни в которой не станет ее девочки.
Как же она сожалела, что осознание того как сильно она любит свою малышку пришло к ней так поздно. Только сейчас она поняла, как нелепы были все ее упреки в адрес Ивана. Вместо того чтобы лишний раз поцеловать и обнять свою маленькую принцессу, она тратила бесценное время на ревность и зависть к отношениям отца с дочерью. Только сейчас София осознавала, что всегда любила Бахтияру так же сильно, как и Иван, а может еще сильнее.
Слезы новым потоком покатились из глаз, когда София вспомнила об Иване. Боль в груди стала невыносимой, она была уверена, что мужу будет еще тяжелее перенести… Нет, она не станет хоронить свою малышку раньше срока. У нее есть «слово офицера», которыми ее Ваня никогда не имел привычки сорить. Она гнала прочь малейшие мысли о…
В голове мелькнуло - «Соберись, тряпка! Еще не все потеряно. Еще есть время для чуда!». София панически цеплялась за невидимую нить чуда, в которое она уже давно перестала верить. Плакать от того ей хотелось еще больше.
Подпирая собственной спиной входную дверь в реанимацию, София случайно обнаружила рядом с собой огромный конверт. Мысли внезапно выровнялись. Точно, ведь всего минуту, может чуть больше, назад, какая-то девица в белоснежном халате пыталась вручить ей этот конверт. Руки автоматически потянулись к «посылке». Глаза мгновенно узнали подчерк Ивана, а затем скользнули в сторону разбросанных немного в стороне листьев.
Не медля ни секунды, ведомая тревожным предчувствием, София бросилась распечатывать конверт на котором кроме ее «адреса» она увидела несколько алых капель разного диаметра. Думать о плохом или хорошем не было ни времени ни желания, глаза торопливо читали первые строки:
«Родная, срочно разыщи Ивана Варфоломеевича где бы он ни был, и вручи адресованный ему конверт, настояв на мгновенном его прочтении. Повторюсь, обязательно настояв на прочтении. Не думай, не гадай, беги! У нас времени в обрез. Ему тоже сообщи, что в его конверте вопрос
