которые подобно морскому приливу, неустанно захлестывали колонну и тем самым сильно затрудняли ее продвижение. Даже несколько грузовиков спалили дотла. Но совсем остановить ее не смогли. Монстры оказались бессильны против многочисленных и слаженных атак высокоуровневых игроков при поддержке современного вооружения.
- А они неплохо подготовились, - подметил я, с интересом разглядывая головную машину. – Корпус обшили листовым железом, стекла закрыли решетками, а в кузове установили пулеметные гнезда. Против высокоуровневых монстров такой тюнинг не сработает, но вот мелочь всякая точно зубки себе обломает. Интересно, кто же это к нам в гости пожаловал?
- Мне знаком этот знак, - тихо сказала сидящая рядом Ирина, указывая на эмблему красного кулак, сжимающего черный серп. - Он принадлежит маленькому культу из Красной Зоны под названием Кровавые Жнецы. Одного понять не могу, откуда у них столько оружия и игроков?
- Смотри, а там вон другой символ, - заметил я изображение черного ворона на кузове БТР. - Если мне не изменяет память, этот знак принадлежит крупнейшему в Поволжье отряду охотников за головами. Они-то что тут забыли? Да еще и в такой компании.
- Ходили слухи, что Черные Вороны работают не только на Свободный Рынок, но и на сторону товар сбывают. Красная Зона не богата ресурсами, однако обменять двух детей на четырех крепких мужиков или трех симпатичных девушек, там всегда готовы. Дети в Белой Зоне не пользуются спросом, а вот рабыни и гладиаторы, напротив, всегда нужны. Все дело в выгоде и им плевать, с кем приходится иметь дело!
- Что ты там говорила про рабынь? – спросил я Ирину, заметив в колонне кузов для перевозки лошадей. - Так вон, погляди, они там целый гарем за собой везут. Мать честная, да сколько же их там внутри?! – воскликнул я, когда пригляделся к просветам между досками, где мелькали десятки обнаженных грязных тел всевозможных форм и размеров. - Да их там как сардин в банке!
Ирина в приступе тихой ярости прикусила губу до крови:
- Они ведь живые люди, а с ними как со скотом обращаются!
Я осторожно коснулся ее ладони, пытаясь успокоить, но сделал только хуже. Она смерила меня уничижительным взглядом (все мужики одинаковы, да?), а затем резко повернула голову и с металлом в голосе спросила:
- Что будем с ними делать?
- Ничего, - спокойно ответил я. - Сядем на хвост и проследуем за ними до фонтана. Ты только посмотри, как они лихо с монстрами расправляются. Вдвоем у нас нет шансов выстоять против них. По крайней мере, пока.
Больше мне Ирина ни слова не сказала. Даже когда я к ней напрямую обращался. Я понимаю, женская солидарность и все такое, но нападать на них сейчас было бы самоубийством. Неужели она этого не понимает? Нет, я-то выживу, а вот из Ирины, точно дуршлаг сделают. Или того хуже, живьем схватят. Даже представить себе боюсь, что они могут с ней сделать. Ладно, так уж и быть, если мне представиться возможность, обязательно им помогу. А если нет, то тут уж ничего не поделаешь. Правда жизни такова, что всех в этом мире не спасти. Особенно когда кормишь червей на дне неглубокой могилы.
Мы не приближались к колонне слишком близко, предпочитая держаться от нее на приличном расстоянии. И дело тут не столько в монстрах, остервенело бросающихся на транспорт в отчаянных попытках растерзать людей, спрятавшихся за броней из листового железа, сколько в плотном огне пулеметов и смертоносных умениях защитников. Не хватало еще попасть под шальную пулю или угодить в зону действия умения.
Ирина была не согласна с моей позицией относительно невольниц, но вслух об этом не говорила. Да этого и не требовалось. И так все ясно как божий день. Она все чаще бросала на лошадиный загон взгляд полный ярости и праведного гнева, но каждый ее порыв синдрома спасителя я гасил в зародыше.
- Наберись терпения. Мертвой ты им ничем не поможешь, – каждый раз говорил я Ирине, пытаясь достучаться до остатков здравого смысла.
