когда ты исчерпал свои Силы почти до донца. А выжечь себя – это значит израсходовать столько, что сгорит сама твоя связь с Силой. Или Силами. Так что самое важное для тебя – научится пользоваться силой. Не брать ее слишком много, не тратить без счета. Но и не скупиться излишне, если есть нужда. Как произошла инициация? У каждого она происходит по-своему. Или растет твой запас и, в итоге, прорывается наружу. Или ты попадаешь, прямо или вскользь, под действие заклинания, артефакта либо просто Силы, и с тебя вдруг спадают оковы, которых ты и не замечал. Или вдруг происходит что-то, потрясшее тебя. Смерть близкого человека или, наоборот, большая радость – рождение первенца, например. По-разному происходит… У каждого что-то своё.
Как тебя научить пользоваться Силой? Ну вот, смотри. Ты должен увидеть мои линии воды и воздуха. Я не колдунья, а друидка. Я не могу колдовать напрямую, только через дерево. Или создавать эликсиры. И возможности мои не очень-то велики. Сейчас я наберу Силы столько, чтобы хватило на создание простого эликсира. Сложные, вроде малого исцеления – мне не под силу. Скажи, что ты видишь?
– Ничего. Я чувствую, что что-то появилось вокруг тебя. Какое-то словно бы мерцание. Наверное, это Сила и есть. Но не вижу больше ничего.
– Но, если ты не видишь ток силы, как же ты тогда творишь заклинания? И как ты тогда освободил нас от ошейников? Я не могла увидеть ничего, будучи под властью ошейника, но ведь он раскрылся!
– Да не творил я никаких заклинаний! Я их не знаю ни одного, да и не умею. Ну-ка, подожди, – Дарри вдруг кое-что вспомнил. Он сполз с высоковатого для него стула и начал копаться в своей сбруе и оружии, – а где жезл?
Армирка грациозно соскользнула с лавки, подошла к одному из шкафчиков на стене и, выдвинув из него ящичек, достала жезл погибшего колдуна- подпоручика. Или уже жезл Дарри? Он его сразу ощутил. Более того, понял, что жезл как-то почувствовал его самого, словно они были частью единого целого. Но в ящике жезл не ощущался – и иной магии в лавке было предостаточно. И, судя по всему, сам ящик тоже был не так прост. Дарри, глядя на Вараззу, вопрошающе поднял домиком левую бровь. Она поняла его немой вопрос и объяснила. Не оправдалась, а именно объяснила:
– Негоже его было на виду оставлять. Могли прийти и другие… с платками. Да и просто не стоит колдовские предметы по полу разбрасывать, – и она протянула жезл гному. Ойкнула, едва Дарри коснулся артефакта, словно бы ее ударило током. А, возможно, так оно и было. Потирая ладошку с аккуратными коротко обрезанными ноготками другой рукой, улыбнулась и смущенно сказала:
– Похоже, он теперь твой. Хотя я и не понимаю, как это возможно…
– Погоди, ты сказала – разбрасывать артефакты. А рабские ошейники? Мы их оставили в том доме…
– Эту мерзость вдвойне нельзя разбрасывать. Я принесла их сюда. Потом их нужно будет обязательно уничтожить.
– Это правильно. Ладно, давай вернемся к нашим опытам. Ну-ка, попробуй теперь сделать то же самое – набрать силы.
На этот раз он увидел. Нити, подобные той, что выходила из него, когда он делал булыжник-гранату или боролся с нежитью. Только намного тоньше и разных цветов. Они выходили из Вараззы примерно в том же месте, что и у него, но не по прямой, а выписывали кренделя, сплетались в узоры, завязывались в узлы. Голубые, зеленые, перламутровые, розовые нити. Это было красиво, но очень сложно и непонятно. Дарри вдруг понял, даже, скорее, почувствовал: теперь он увидит эти светящиеся паутинки и без помощи жезла. Он сунул жезл за пояс, по-прежнему ощущая его, словно часть своего тела. Получилось! Как больной, вдруг понявший, что костыль уже не нужен, пробует идти сам, но ещё не решается вовсе его откинуть, он, поглаживая оголовок жезла, пытался разглядеть узор нитей Силы Вараззы сам, без его помощи. И у него получилось! Он потянулся к этим нитям, как подслеповатый покупатель в ткацкой лавке тянется к штуке ткани. Не рукой… Он не мог это объяснить. Чем-то, что могло эти нити потрогать. И потянул их к себе. Варазза болезненно охнула, прижала обе руки к груди и тихо сползла на лавку. Он испугался и отпустил нити. Армирка выдохнула и задышала, растирая себе грудь. Когда он потянулся к ней, пытаясь помочь, она испуганно, как щенок, который боится, что его ударят, отшатнулась. Но затем, пересилив себе, позволила ему поддержать себя. Жалко улыбаясь, она сказала:
– Ты очень, просто невероятно силен. Мне показалось, что ты сейчас вырвешь из меня всю Силу. Вместе с жизнью и душой. Я понимаю, что ты не хотел. Но пожалуйста, не делай так больше никогда. Я даже не поняла, чем и как ты это сотворил. И никогда не слышала, чтобы такое было возможно. Откуда это в тебе?
– Я не знаю. До сегодняшнего дня не было ничего, понимаешь, ничего! Я не представляю себе, что такое заклинание, как его создать. Я видел разноцветные линии Силы, выходящие из тебя, и просто хотел их рассмотреть поближе, пощупать узелки и плетения. На мгновение мне почудилось, что я что-то понял, и я словно потянулся к ним, потрогать. Ну и потрогал. Но не рукой. Я и сам не смогу объяснить, как и что я сделал. Прости, уж точно меньше всего я хотел навредить тебе или напугать. Бывший хозяин жезла… Он умер на моих руках. И все пытался что-то объяснить, сказать… А когда он отошел, меня как толкнуло, и словно какая-то цепь, сковывавшая меня, вдруг лопнула. И еще я начал чувствовать его жезл.
– Наверное, умирая, он отдал тебе и свою Силу. А она наложилась на что-то в тебе, и произошла твоя инициация. Но, если ты не умеешь волхвовать, как же ты снял ошейник?
– С помощью рун. Иного-то я и не знаю. Помнишь, я сказал тебе, что, кажется, стал Рунопевцем? До этого дня я не мог просто наложить или внедрить руну, мне нужно было ее начертать. И ты ошибаешься насчет Рунопевцев. У них есть магия. Просто, наверное, ты не можешь ее почувствовать и увидеть. И, может быть, Владеющий, умирая, пробил заплот[11] к владению этой магией, да еще наградил меня своей, вот они и переплелись. Погоди-ка. Тут у меня мелькнула одна мысль. Ты можешь, например, зажечь волшебный светильник?
– Могу, но зачем?
