Была, однако, в свершившихся переменах и некоторая выгода для Кузьмы: Селия перестала его пороть. Теперь в качестве наказания за провинности она предпочитала лишать его десерта или сажать на день на хлеб и воду. Нельзя сказать, чтобы это было намного приятнее порок, но, во всяком случае, не так унизительно. Селия и сама нередко лишала себя пищи: Кузьма замечал, что его невеста иногда делает себе постные дни, причем безо всякого расписания – религиозного смысла она в них, вероятнее всего, не вкладывала.
По утрам Кузьма, ещё не успевший стряхнуть с непослушного обмякшего тела остатки сна, подходя к окну, иногда видел Селию в парке: она совершала пробежку или занималась на турнике.
Молодая миллиардерша приучила себя вставать так рано, что за все семь лет пребывания у неё в доме, Кузьме ни разу не довелось услышать от дворецкой: «спросите позже, госпожа ещё в постели» – до завтрака Селия обычно успевала не только взбодрить своё тело спортом, но и ударно поработать с бумагами. Она предъявляла жесткие требования не только к Кузьме, но и к себе самой: девушка совсем не ела мяса, сладостей, не употребляла алкоголь, и, если верить слухам, ходившим среди охраны, ни разу в свои двадцать четыре года не посетила борделя.
6
Завтракали на террасе. Небо было затянуто кремовыми, ажурными, как тюль, облаками. Неяркое солнце золотило лужайку перед замком. Осенний день обещал быть нежарким, приятно-тусклым, мягким, точно хлопок. Гуляя по мраморной колоннаде, Кузьма нашел несколько первых, нежно-золотых листьев.
– Осень начинается, – сказал он, вспомнив об этом.
Селия почти незаметно кивнула, отрезая ножиком воздушное суфле с крабовой пастой.
– Сегодня я поеду смотреть новую буровую установку. Она сможет добывать нефть с большей глубины. На поверхности уже почти ничего не осталось. Хорошо, что не предвидится дождя.
– Что же вы будете делать, когда нефть совсем закончится?
Селия удивленно взглянула на Кузьму. Выдержала недлинную паузу. Глотнула ароматного грейпфрутового сока, поставила стакан и пожала плечами:
– Жить.
Дворецкая принесла десерт – две высоких вазочки с фруктовым салатом, украшенным сливками. Селия сразу переставила лакомство подальше от тарелки. Следующие несколько минут над столом раздавались только тихие позвякивания приборов при соприкосновении с посудой.
На стол прилетела птица. Она невозмутимо прошлась между большими блюдами в центре стола и нагло всадила тонкий клювик в ломоть хлеба. Селия, желая угостить непрошенную гостью и вместе с тем указать ей место, разломила булку и бросила на пол.
Кузьма загадал, что если невеста примется за десерт, то он задаст вопрос. А если так и не попробует, – не станет спрашивать. Чтобы сделать свою жизнь взаперти хоть сколько-нибудь интересной, он с детства играл сам с собой таким образом в «орла-решку»: придумывал себе испытания и условия, при которых он должен будет эти испытания пройти.
Завтрак подходил к концу, и юноша почти успокоился: Селия, похоже, не собиралась есть фруктовый салат. Она задумчиво стирала хлебным мякишем с тарелки остатки крабовой пасты. Выпавшая из прически черная прядь-нитка у неё на шее шевелилась от ветерка. Воротник розовой блузки был расстегнут.
Селия вдруг протянула руку, взяла вазочку и подцепила десертной вилкой полупрозрачное перышко ананаса.
– Почему вы не приходите ко мне ночевать? – Кузьма не стал ждать, пока страх окончательно отобьет у него решимость.
Селия напряглась. Губы её слегка дрогнули. Она перестала жевать: не ожидала, по-видимому, что он осмелится задать вопрос напрямую. Молодая женщина аккуратно опустила на скатерть серебряную двузубую вилочку, которую держала в руке, оглянулась на дворецкую, которая вышла на террасу с двумя чашечками кофе на подносе. Несколько мгновений длилась пауза.
– Тебя оставить на хлебе и воде на неделю? Это дерзость.
Кузьме показалось, что в ровном голосе Селии дернулась взволнованная нотка.
Изящно склонившись, дворецкая ловко заменила тарелку из-под суфле, стоявшую перед Селией, блюдцем, на котором в фарфоровой чашечке чуть крупнее наперстка дымился эспрессо. Кузьме подали латте с посыпанной тертым кокосом высокой шапкой пены.
Селия поблагодарила дворецкую сдержанным кивком, нашла на столе крохотную, как из кукольного набора, ложечку и стала помешивать кофе, будто вовсе позабыв о Кузьме и его чаяниях.
Он придвинул к себе свою кружку – сливочно-кокосовое облако над ней качнулось – совершенно не чувствуя аппетита и не получая удовольствия, внутренне сжавшись от ожидания возмездия, юноша принялся пить душистый сладкий напиток маленькими глотками. Кузьма не поднимал глаз, но
