Ольга Петровна (с озорством). А мы так любили путешествовать… Может, тряхнем стариной?
Самохвалов. Мы уже в таком возрасте, Оля, когда нас лучше не трясти.
В соседней комнате.
Новосельцев (думает вслух). О чем бы нам с вами поговорить, Людмила Прокофьевна? Об отчете мы побеседовали, к грибам вы равнодушны… А как вы относитесь к стихам?
Калугина (улыбнувшись). Положительно.
Новосельцев. Это прекрасно. Поговорим о поэзии. В молодости я сам писал стихи. А вы?
Калугина. У меня к этому не было способностей.
Новосельцев. У меня тоже. Сейчас я вам почитаю, и вы в этом убедитесь.
Калугина (с надеждой). А может, не надо читать?
Новосельцев. Мне очень хочется произвести на вас хорошее впечатление. (Читает.)
Я пришел к тебе с приветомРассказать, что солнце встало,Что оно горячим светомПо листам затрепетало.Рассказать, что отовсюдуНа меня весельем веет.Что не знаю сам, что будуПеть, но только песня зреет.Калугина. Вам не удалось меня разыграть. Это не ваши стихи, а Фета.
Новосельцев (искренне). Никогда бы не подумал, что вы разбираетесь в стихах!
Калугина. Стихи хорошие, но прочли вы их плохо.
Новосельцев (обиделся). Вам, конечно, виднее. Правда, все мои друзья уверяют, что я здорово читаю.
Калугина. Они вам льстят. Вы читаете отвратительно.
Новосельцев (с вызовом). А музыку вы любите?
Калугина (испугалась). Надеюсь, вы не собираетесь петь?
Новосельцев. А почему бы и нет? Друзья уверяют, что у меня приятный голос.
Калугина (ее осенила догадка). Вы, может быть, выпили?
Новосельцев. Нет, что вы! Когда я выпью, то становлюсь буйным. Поэтому я никогда не пью. (Раздумывает.) Что бы вам такое спеть?
Калугина. Все-таки не стоит. Вы будете ждать, чтобы вас похвалили, а я всегда говорю правду.
Новосельцев. Значит, вы заранее уверены, что петь я тоже не умею?
Калугина. Я от вас очень устала, товарищ Новосельцев.
Новосельцев (его уже нельзя остановить). Сейчас я спою, и вашу усталость как рукой снимет! Ага… Придумал… (Запевает.)
Средь шумного бала, случайно,В тревоге мирской суеты,Тебя я увидел, но тайнаТвои покрывала черты.Лишь очи печально глядели…Калугина (перебивает). Вы в своем уме?
Новосельцев. Значит, как я пою, вам тоже не нравится. Вам ничего не нравится! Вам невозможно угодить! (Когда застенчивые люди выходят из себя, они могут себе позволить многое.) Но я попробую. Сейчас я вам станцую!
Калугина (решительно). Прекратите эти кривлянья, товарищ Новосельцев!
Новосельцев (закусив удила). Современные танцы вам наверняка не по душе. Я вам спляшу народный танец «Цыганочка»! Вы мне сможете подпевать? Впрочем, мне подпевать вы не станете! (Поет и танцует.)
Калугина, возмущенная, встает и направляется к выходу, но Новосельцев приплясывает перед ней, не давая уйти.
Калугина (громко). Пропустите меня, сейчас же! Я вам приказываю перестать!
В комнату на крик Калугиной вбегают Самохвалов и Ольга Петровна. Останавливаются, пораженные, – Новосельцев продолжает отплясывать.
Юрий Григорьевич, уймите этого хулигана!
Самохвалов (растерянно). Толя, подожди… Почему ты пляшешь?
Новосельцев (останавливается, тяжело дыша). Вам, товарищ Калугина, не нравится, как я читаю стихи, как я пою, как я танцую! Потому что вы сухарь! Вы бездушная, черствая…
Самохвалов. Толя, прекрати немедленно!
Новосельцев (отмахивается от него). Ты молчи, тебя не спрашивают!
Калугина. Ничего, Юрий Григорьевич, пусть говорит!
Новосельцев (в запале). В вас нет ничего человеческого, вместо сердца у вас цифры и отчеты!
