Шмореныш набрал полную грудь воздуха, выдохнул, и из его глаз вдруг полились слезы.
— Это нечестно! — сказал он, всхлипывая. — Это подло, наконец…
— Война не бывает честной, — ответил ему Джем. — Честно можно сражаться только на турнирах, да и то — всегда найдется какой-нибудь барон, который сможет пройтись по грани правил и слегка залезть своим копьем туда, куда не следовало. Он победит, а спорный случай станет прецедентом. Так было всегда.
— Кто ты? — спросил Шмореныш, всхлипывая.
— Джем Баламут.
— А-а-а! — разревелся в голос наследник престола.
Джем, не зная, куда себя деть, встал, подошел к Шморенышу и принялся его утешать.
— Ну хватит, хватит, — говорил он, зачем-то гладя юношу по голове. — У всех бывают победы и поражения. На ошибках учатся. И ты научишься обязательно…
— Прямо папа родной, — съязвил Кебаб, разгребая электроплитку от осколков пластиковой панели.
— Станция Тринадцатой планеты, ответьте шмордонскому истребителю «Клинок», — тявкнула вдруг рация из аппаратной.
Шмореныш просто взвыл!
— Не говорите им, что я здесь! — крикнул он.
— А вот этого я сделать не могу, — сказал Джем. — Ты — спаситель и гарант мира, хочешь этого или нет.
Он пошел в аппаратную. За ним в тесную комнатку, заваленную блоками всяческого оборудования, ворвались остальные обитатели станции, включая Шмореныша, которого никто не собирался охранять. Джем взял в руки звукосниматель и, нажав тангенту, произнес:
— На связи станция Тринадцатой планеты.
Голос в рации сообщил:
— С вами будет говорить император Шмордона Шмор Тринадцатый.
— Валяйте! — развязно сказал Джем.
Другой голос — серьезный и бесстрастный — спросил:
— С кем я буду валять?
— Я Джем Баламут, — весело представился Джем. — Дважды каторжник Джаппурии.
— Странный уровень для ведения переговоров, — констатировал Шмор, ибо это именно он был на связи.
Стоя перед капитанским пультом истребителя, император сжимал в побелевших от напряжения пальцах приемное устройство радиостанции и пытался быть спокойным.
— Другого уровня здесь нет, — сообщил Джем. — Если вы желаете узнать о вашем сыне — пожалуйста. Он хотел захватить нас в плен и у него это почти получилось. Не хватило лишь самой малости. Поступок, конечно, геройский, но глупый. Теперь он там, куда хотел определить нас, то есть в плену.
— Что вы хотите? — спросил Шмор.
— Вашей безоговорочной капитуляции, — прозвучал ответ, и император услышал, как на том конце связной линии кто-то заржал разбойничьим смехом.
— Не будьте идиотом, — спокойно посоветовал Шмор.
— Вы не любите своего сына? — поинтересовался Джем.
— К интересам государства любовь никакого отношения не имеет.
— Что ж нам, убить его? — удивился Джем.
— Это ничего не изменит, — жестко ответил Шмор Тринадцатый. — Я еще пока в состоянии обеспечить империю новыми наследниками.
Шмореныш, стоявший в углу аппаратной, захлопал мокрыми ресницами. Джем, не нажимая тангенты, повернул к нему голову и произнес:
— А говорили, что папочка души в тебе не чает.
— Честь Шмордона превыше жизни! — повторил семейный девиз подросток и проглотил подкативший к горлу комок.
— Предлагаю вернуть моего сына и перейти на нашу сторону, — говорил тем временем Шмор. — Вы будете вознаграждены по заслугам.
Последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно.
Джем, нажав тангенту, хотел продолжить беседу с императором, но в этот момент Шмореныш вдруг издал горловой звук, и его с ревом вырвало на пол. Джем, бросив звукосниматель на пульт, ринулся оказывать помощь наследнику шмордонского престола.
Император, услышавший из рации дикие булькающие звуки, спросил:
— Что вы делаете с пленником?!
В ту же минуту глаза Хапса, безучастно стоявшего в аппаратной, увидели вожделенный звукосниматель, оказавшийся бесхозным. Он взял его в руки и
