Сказки 1001 ночи

И сыновья купцов пригласили его и сказали: «О Сиди Нур ад-Дин, мы хотим сегодня погулять с тобой в таком-то саду». И юноша ответил: «Я только спрошусь у отца: я могу пойти лишь с его позволения». И когда они разговаривали, вдруг пришел его отец, Тадж ад-Дин, и его сын посмотрел на него и сказал: «О батюшка, дети купцов приглашают меня погулять с ними в таком-то саду. Позволишь ли ты мне это?» – «Да, о дитя мое», – ответил Тадж ад-Дин. И затем он дал сыну немного денег и сказал: «Отправляйся с ними».

И дети купцов сели на ослов и мулов, и Нур ад-Дин тоже сел на мула и отправился с ними в сад, где было все, что желательно душе и услаждает очи. Там были высокие колонны и строения, уходящие ввысь, и были у сада сводчатые ворота, подобные портику во дворце, и лазоревые ворота, подобные вратам райских садов, привратника которых звали Ридван, а над ними было сто палок с виноградными лозами всевозможных цветов: красных, подобных кораллам, черных, точно носы негров, и белых, как голубиные яйца. И были там сливы, гранаты и груши, абрикосы и яблоки – все это разных родов и разнообразных цветов, купами и отдельно.

И потом юноши пришли к беседке в саду и увидели Ридвана, привратника сада, который сидел в этой беседке, точно он, Ридван, – страж райских садов. И они увидели, что на этой беседке написаны такие стихи:

Аллах, напои тот сад, где кисти свисают вниз,
И ветки, упившись сильно, с ними склоняются.

Когда ж заплясать заставит ветки рука ветров,
Украсит их дождь с небес жемчужными точками.

А внутри беседки они увидели такие написанные стихи:

Войдем с тобой, приятель, в прекрасный сад —
Заботы ржу снять сможет он с сердца нам.

Там ветерок, идя, запинается,
И все цветы в руках улыбаются.

И были в этом саду плоды разнообразные и птицы всех родов и цветов: вяхири, соловьи, певчие куропатки, горлинки и голуби, что воркуют на ветвях, а в каналах его была вода текучая, и блистали эти потоки цветами и плодами услаждающими, подобно тому, как сказал поэт:

Ветерок в ветвях пролетел его, и сходство есть
В них с красавицей, что в одежде пышной качается.

А ручьи его нам мечи напомнят, коль вынут их
Руки витязей из теснины ножен, хранящих их.

А на деревьях в этом саду было каждого плода по паре, и были в нем гранаты, похожие на кайраванские шарики, как сказал поэт и отличился:

Вот гранаты с тончайшей кожей; сходны
С грудями девы, выступят коль округло.

Когда очистишь их, они покажут
Нам яхонты, смущающие рассудок.

И были в этом саду яблоки – сахарные, мускусные и даманийские, ошеломляющие взор, как сказал о них поэт:

Вот яблоко двух цветов – напомнит смотрящему
Любимого с любящим ланиты, что встретились.

На ветке они блестят, в чудесном несходные.
Один из них темен, а другой – в нем сияние.

Обнялись они, и вдруг доносчик их испугал:
Один покраснел, смутясь, другой побледнел в тоске.

И были в этом саду абрикосы, миндальные и камфарные, из Гиляна и Айн-Таба, и сказал о них поэт:

Вот абрикос миндальный – как влюбленный он,
Когда пришел любимый и смутил его.

А влюбленного в нем довольно качеств, поистине:
Лицом он желт, и разбито сердце всегда его.

И сказал о них другой и отличился:

Взгляни на абрикос ты: цветы его —
Сады, чей блеск глаза людей радует.

Как яркие светила, блестят они,
Гордятся ветки блеском их средь листвы.

И были в этом саду сливы, вишни и виноград, исцеляющий больного от недугов и отводящий от головы желчь и головокружение, а смоквы на ветвях – красные и зеленые – смущали разум и взоры, как сказал о них поэт:

И мнится, что смоквы, когда видно в них белое
И вместе зеленое среди листвы дерева, —

То румов сыны на вышках грозных дворцов стоят,
Когда опустилась ночь, и настороже они.

И были в этом саду груши – тирские, алеппские и румские, разнообразных цветов, росшие купами и отдельно, желтые и зеленые, ошеломляющие взор. И поэт сказал о них:

Порадуйся же груше ты! Цвет ее
Подобен цвету любящих – бледен он.

Сочтешь ее за деву в плаще ее,
Лицо свое завесой закрывшую.

И были в этом саду султанийские персики разнообразных цветов, желтые и красные, как сказал о них поэт:

И кажется, что персики в их саду,
Когда румянцем ярким покроются,

Подобны ядрам золота желтого,
Которых кровью алой покрасили.

И был в этом саду зеленый миндаль, очень сладкий, похожий на сердцевину пальмы, а косточка его – под тремя одеждами, творением владыки одаряющего, как сказал поэт:

Одежды есть три на теле нежном и сладостном,
Различен их вид – они владыкой так созданы.

Грозят они смертью телу ночью и каждый день,
Хотя заключенный в них и не совершил греха.

И был в этом саду боярышник разнообразной окраски, купами и отдельно, и сказал о нем кто-то из описывавших такие стихи:

Взгляни на боярышник, на ветках нанизанный,
Чванливо, как абрикос, гордится он на сучках.

И