«Где юноша, который хочет с нами ехать на Эбеновые острова?» – «Это невольник, стоящий перед вами», – отвечал Камар аз-Заман. И он велел им перенести меры на корабль, и они перенесли их на корабль и сказали: «Поторопись – ветер хорош!» – а юноша отвечал им: «Слушаю и повинуюсь!»
Потом он перенес на корабль мешок с едой и пищей и вернулся к садовнику, чтобы проститься с ним, но нашел его борющимся со смертью. И Камар аз- Заман сел у него в головах и закрыл ему глаза, и дух садовника расстался с его телом. Тогда Камар аз-Заман обрядил его и похоронил во прахе, на милость Аллаха великого, а потом он пошел и отправился к кораблю, но увидел, что корабль распустил паруса и уехал, и он рассекал море, пока не скрылся из глаз. И Камар аз-Заман был ошеломлен и стоял в замешательстве, не давая ответа и не обращаясь с речью, а потом он вернулся в сад и сел, озабоченный и огорченный, посыпая голову прахом и ударяя себя по лицу. Он нанял сад у его владельца и поставил себе под начало человека, который помогал ему поливать деревья, а сам отправился к опускной двери, спустился в помещение и сложил оставшееся золото в пятьдесят посудин, а сверху набросал маслин.
Он спросил про корабль, и ему сказали, что он отправляется только раз в год, и волнение Камар аз-Замана увеличилось. И он опечалился из-за того, что с ним случилось, в особенности же из-за потери камня, принадлежавшего Ситт Будур, и плакал ночью и днем и говорил стихи.
Вот что было с Камар аз-Заманом. Что же касается корабля, то ветер был для него хорош, и он достиг Эбенового острова. А по предопределенному велению случилось, что царица Будур сидела у окна, выходившего на море, и увидала корабль, когда он пристал к берегу. И сердце Будур затрепетало, и, сев верхом, вместе с эмирами и придворными и наместниками, она проехала на берег и остановилась у корабля. А уже шла разгрузка и переноска товаров в кладовые.
И Будур призвала капитана и спросила, что он привез с собою, и капитан ответил: «О царь, у меня на корабле столько зелий, притираний, порошков, мазей, примочек, богатств, дорогих товаров, роскошных материй и йеменских ковров, что снести их не в силах верблюды и мулы. Там есть всякие благовония: и перец, и какуллийское алоэ, и тамаринды, и воробьиные маслины, которые редко встречаются в этих землях».
И когда царица Будур услыхала упоминание о воробьиных маслинах, ее сердце пожелало их, и она спросила владельца корабля: «Сколько с тобою маслин?» – «Со мною пятьдесят полных мер, – отвечал капитан, – но только их владелец не приехал с нами, и царь возьмет из них, сколько захочет». – «Вынесите их на сушу, чтобы я посмотрел на них», – сказала Будур.
И капитан крикнул матросам, и они вынесли эти пятьдесят мер, и Будур открыла одну из них и увидела маслины и сказала: «Я возьму эти пятьдесят мер и дам вам их цену, сколько бы ни было». – «Этому нет цены в наших землях, – отвечал капитан, – но тот, кто их собрал, отстал от нас, а он человек бедный». – «А какая им цена здесь?» – спросила Будур. И капитан отвечал: «Тысячу дирхемов», – и тогда Будур сказала: «Я возьму их за тысячу дирхемов», – и велела перенести маслины во дворец.
А когда пришла ночь, она приказала принести одну меру и открыла ее (а в помещении не было никого, кроме нее и Хаят ан-Нуфус), а потом она поставила перед собою поднос и перевернула над ним меру, и в поднос высыпалась кучка червонного золота. И Будур сказала госпоже Хаят ан-Нуфус: «Это не что иное, как золото!» – а потом она велела принести все меры и посмотрела их, и оказалось, что все они с золотом и что все маслины не наполнят и одной меры.
И Будур поискала в золоте и нашла в нем камень, и взяла его и осмотрела, и вдруг видит, что это тот камень, который был привязан к шнурку на ее одежде и взят Камар аз-Заманом. И когда Будур убедилась в этом, она закричала от радости и упала без чувств, а очнувшись, она сказала про себя: «Этот камень был причиной моей разлуки с моим возлюбленным Камар аз-Заманом, но вот пришла благая весть!» И она сообщила Ситт Хаят ан-Нуфус, что обнаруженный камень несет благую весть о встрече с любимым. А когда настало утро, Будур села на престол царства и призвала капитана корабля, и тот, явившись, поцеловал землю меж ее рук, а она спросила его: «Где ты оставил владельца этих маслин?» – «О царь времени, – отвечал капитан, – мы оставили его в стране магов, и он садовник в саду». – «Если ты не привезешь его, то случатся с тобою и с твоим кораблем такие беды, которые сам не знаешь», – сказала Будур. И потом она велела запечатать кладовые купцов и сказала им: «Владелец этих маслин – мой должник, и на нем лежит долг мне, и если вы его не приведете, я непременно перебью вас всех и разорю вашу торговлю». И купцы обратились к капитану и обещали, что наймут его корабль, когда он еще раз вернется, и сказали ему: «Избавь нас от этого своенравного злодея!»
И капитан взошел на корабль и распустил паруса, и Аллах предначертал ему благополучие, так что ночью он прибыл на остров и отправился в сад. А что касается Камар аз-Замана, то ночь показалась ему долгой, и он вспомнил свою возлюбленную и сидел и плакал о том, что с ним случилось.
А капитан постучал в дверь к Камар аз-Заману, и когда Камар аз-Заман открыл дверь и вышел к нему, моряки взяли его и привели на корабль. И они распустили паруса и поехали и ехали непрерывно в течение дней и ночей, а Камар аз-Заман не знал, какая тому причина. И он спросил о причине, и ему сказали: «Ты должник царя, правителя Эбеновых островов и зятя царя Армануса, и украл у него деньги, о злосчастный!» И Камар аз-Заман воскликнул: «Клянусь Аллахом, я в жизни не вступал в эти страны и не знаю их!»
И с ним ехали, пока не приблизились к Эбеновым островам, и его привели к Ситт Будур, и та, увидя Камар аз-Замана, узнала его и сказала: «Оставьте его со слугами, пусть его сведут в баню». И она сняла запрет с купцов и наградила капитана великолепной одеждой, стоившей десять тысяч динаров.
И в эту ночь она пришла к себе во дворец и рассказала обо всем Хаят ан-Нуфус и сказала ей: «Скрывай все это, пока я не достигну желаемого, и я сделаю дело, которое запишут и станут читать после нас царям и их подданным».
А когда она велела отвести Камар аз-Замана в баню, его свели в баню и одели в царскую одежду. И Камар аз-Заман, выйдя из бани, был подобен ветви
