Остерегайтесь шарлатанов. Мой друг, у которого заболел сын, однажды попал к некомпетентному астрологу. Астролог составил гороскоп мальчика и сказал: «Не бойся, он будет юристом, потом городским служащим, а после – губернатором». Через два дня ребенок умер. Отец пошел к астрологу. «Мой сын умер, – сказал он, – а ты говорил, что он станет юристом, служащим и губернатором». – «Да будет благословенна его память, – ответил астролог. – Если бы он выжил, он бы непременно всего этого достиг».
Еще одному из моих знакомых хватило глупости поверить магу, обещавшему сводить его в подземное царство Гадеса. Тот велел ему прийти в полнолуние, а затем каждое утро двадцать девять дней подряд водил его на Нил (дело было в Египте) и омывал, произнося длинное заклинание, обращенное к восходящему солнцу и, судя по всему, взывающее к духам умерших. На тридцатый день (нечего и говорить, что все это обошлось недешево) он плюнул моему другу в лицо и велел идти домой, ни с кем не встречаясь взглядом по дороге. Каждый день они завтракали орехами и желудями, пили воду, которую специально доставляли из Персии, и каждую ночь спали вне дома на траве.
Когда маг решил, что мой друг достаточно подготовлен, он привел его в полночь на реку, омыл и натер маслом, все время бормоча заклинания; затем очертил его магическим кругом, чтобы защитить от призраков, и наконец заставил пятиться всю дорогу домой. Сам он облачился в мантию, а на друга моего надел шапку из львиной шкуры и дал ему в руки лиру. Затем велел принести крупную сумму денег, чтобы заплатить перевозчику. Ближе к рассвету они вернулись к реке и сели в небольшую лодку; ее и жертвенных животных маг приготовил заранее. Некоторое время они сплавлялись по течению и наконец оказались в заросшем камышами и осокой озере. Приплыв к уединенному, затененному берегу, они высадились, и маг начал рыть яму. Они зарезали ягнят и сбрызнули край ямы их кровью. Все это время маг во всю мочь выкрикивал заклинания, призывающие мертвых, – совершенно нечленораздельные.
Когда он закончил, раздался страшный шум; другу моему показалось, будто он слышит вдали лай Цербера, – и тут он потерял сознание. Очнулся он с головной болью и без денег, мага же и след простыл. Выводы делайте сами.
Богам виднее, наказывать ли таких шарлатанов. Мы, римляне, можем позволить себе спокойно относиться к другим религиям, коль скоро наше неукоснительное почитание своих богов обеспечивает нам их поддержку. Мы принимаем богов тех народов, которые мы покорили, и таким образом привлекаем их покровительство на нашу собственную территорию. Но и мы, со своей стороны, экспортируем своих богов нашим подданным на дальних территориях, чтобы они тоже получили доступ к непобедимой и всеохватной божественной мощи. Наши императоры после смерти обожествляются голосованием сената, и их изображения почитаются как святыни во всей империи. Каждый житель провинций понимает: если тебя завоевали боги, в этом нет бесчестья. Можно молиться императорам и приносить жертвы им, своим повелителям, во имя общественного благополучия и мира – и в то же время продолжать чтить свои местные божества.
Но наша терпимость не безгранична. Для процветания государству нужно, чтобы боги всегда оставались довольны. Те, кто может оскорбить богов, опасны. С помощью дурных знамений боги явственно сообщают о своем недовольстве. Поэтому, чтобы знать, в каком настроении небеса, за знамениями надо следить. Понтифики в течение года ведут учет всех сколько-нибудь значительных дурных предзнаменований и ежегодно публикуют их список. Вспомним, например, что творилось при императоре-тиране Домициане. Ужасные птицы прилетели на Капитолий, землетрясение разрушило дома, и в начавшейся затем панике многие из тех, кто послабее, были затоптаны. Неурожай зерна вызвал голод. Все это служило предупреждением со стороны сверхъестественных сил. И еще прежде, при республике, началу чумы предшествовало множество примет божественного недовольства: в земле Вейи родился мальчик с двумя головами, а где-то еще девочка появилась на свет уже с зубами. В Кампании было засвидетельствовано множество случаев, когда коровы говорили человеческим языком.
Помимо всего прочего, следует внимательно следить за группировками, которые могут практиковать странные религиозные обряды и тем самым вносить разлад в наши особые отношения с богами. Одна из таких сект – иудеи. Император Август выказывал к ним величайшую терпимость. Он знал, что многие из них живут на другом берегу Тибра, и, хотя они впервые появились в Риме как рабы, теперь они римские граждане, поскольку хозяева дали им свободу. Однако их не заставляли отказываться от своих традиций и религиозных обрядов; они основали собственные синагоги и соблюдали свой собственный шаббат. Август также знал, что они посылают крупные суммы денег в Иерусалим. Но он никогда не пытался выжить их из Рима или лишить гражданских прав. Он уважал Иудею и ее древние традиции, поэтому с почтением относился к иудеям и их религии и даже давал деньги на отправление иудейских ритуалов. Он следил, чтобы иудеи получали свою долю бесплатного зерна, особенно когда остальным его выдавали в шаббат, потому что в этот день иудеи не могли его сразу забрать. И как отплатили они за это великодушие? Взбунтовались при Нероне, пришлось великому Веспасиану и божественному Титу подавить бунт.
Еще одна диссидентская группировка – христиане. Эти отказываются приносить жертвы обожествленным императорам даже ради процветания империи. После великого пожара в Риме император Нерон, естественно, обвинил в нем этих сектантов, которые, как известно, с нетерпением ждут, когда мир будет разрушен в результате катастрофы.
Он бросал их диким зверям, обмазывал смолой и сжигал, используя в качестве уличного освещения. Но даже при том, что христиан повсеместно ненавидели за их порочность и считали достойными самого сурового наказания, люди сострадали им, считая, что Нерон для Рима еще опаснее, нежели они.
Бойся христианства! Почитать их бога – то же, что отвергать богов, сделавших Рим великим. Это значит – видеть отца в их боге, а сестер и братьев – в других христианах, а не в своих настоящих родственниках и семье. Уважать и почитать надо своего отца, ему же и повиноваться.
