«Ну зачем, скажите на милость, он нарыл ям в анемонах?»
Жалобы, жалобы, жалобы, жалобы. Не пойму, зачем было заводить кота, если без конца жаловаться?
Только Элли не жалуется. Она слишком занята оплакиванием птахи. Положила её в коробку, обернула коробку платком, выкопала ямку. Потом мы все встали вокруг, а она произнесла речь: пожелала птичке удачи в раю.
— Пошёл прочь! — цыкнул на меня отец Элли, довольно-таки грубый тип. Но я только хвостом махнул. И одарил его суровым взглядом. Кем он себя возомнил? Если я желаю смотреть на похороны птички, я буду смотреть. Я, между прочим, знаком с этой птицей дольше всех. Я знал её ещё живой.
Среда
Ой, ладно, я вас умоляю! Ну хотите — выдерите меня! Я принёс мёртвую мышь в их «дом, милый дом». Да я даже не убивал её, нашёл уже мёртвой. Здесь же опасности на каждом шагу. Дороги по колено засыпаны крысиным ядом, в любое время суток туда-сюда снуют машины, и я тут, между прочим, не единственный кот. Даже не знаю, что с бедняжкой стряслось. Я просто шёл мимо и наткнулся на неё. Она к тому времени уже испустила дух. Недавно, но испустила. И тут мне пришла в голову мысль, что неплохо бы принести её домой. Не спрашивайте, почему эта мысль пришла мне в голову. Видимо, временное помешательство. Я же не предполагал, что Элли схватит меня и начнёт читать нотации.
— О, Таффи! Второй раз за неделю! Я этого не вынесу. Я знаю, что ты кот, что у тебя инстинкт и всё такое. Но прошу: перестань ради меня!
И смотрит мне в глаза.
— Перестанешь?
Я одарил её взглядом. Вернее, попытался, но она мой дар не приняла.
— Я серьёзно, Таффи, — сказала она. — Я тебя люблю и понимаю, но ты должен всё это прекратить, ладно?
Она держала меня на весу. Что я мог сказать? Тогда я попытался придать себе виноватый вид. Она снова разрыдалась, и мы устроили ещё одни похороны.
Здесь становится всё забавней. Прямо цирк какой-то.
Четверг
Ладно, ладно! Попытаюсь объяснить про кролика. Прежде всего, вы вряд ли себе представляете, чего мне стоило протащить его сквозь кошачью дверцу. Это было ох как нелегко. Около часа у меня ушло на то, чтобы втянуть этого кролика в маленький кошачий лаз. Надо же такие бока отъесть! Это какой-то поросёнок, а не кролик, если кого-то интересует моё мнение.
Нет, оно никого не интересовало. Они просто с ума посходили.
— Это Шлёп! — завопила Элли. — Это соседский Шлёп!
— Боже правый! — сказал папа Элли. — Вот теперь мы по-настоящему влипли. Что же делать?
Мама Элли уставилась на меня.
— Неужели кот мог такое сотворить? — спросила она. — Это вам не птичка, не мышь. Этот кролик ростом с Таффи. Они оба весят по тонне.
Мило. Очень мило. И это говорит моя семья. В смысле, семья Элли. Но вы меня поняли.
Элли, разумеется, устроила истерику. Просто голову потеряла.
— Какой ужас! — вопила она. — Кошмар! Не верю, что Таффи мог такое сделать. Шлепик был нашим соседом много лет.
Конечно. Шлёп был моим другом. Я его хорошо знал.
Элли накинулась на меня.
— Таффи! Как же так? Бедный, бедный кролик! Ты только погляди на него!
Надо признаться, выглядел Шлёп неважнецки. В основном, конечно, из-за налипшей земли. И травы. И нескольких палочек-веточек, застрявших в шерсти. И из-за масляного пятна на одном ухе. Но если вас протащить через весь сад, потом через живую изгородь и недавно смазанную маслом кошачью дверцу, вы вряд ли будете выглядеть так, будто явились на званый ужин.
Впрочем, Шлепу было наплевать на внешний вид. Он был мёртв.
Зато всем остальным было на это почему-то не наплевать.
