— Она с беконом, — приподнимаюсь на локтях. — Я не ем бекон, ты же знаешь!
— Я… это… почистила её от бекона.
— И на что она теперь похожа?
— Ты её есть собираешься, или смотреть на неё?.. Жду на кухне. И надень что-нибудь поприличнее. Первый день в новой школе… Ты должна произвести хорошее впечатление. — И дверью хлопает. Или дверь сама хлопает? Не знаю, в этой квартире все двери из прошлого века: тяжёлые и дико скрипучие. Бесят, одним словом.
Как и шкаф этот бесит. Зачем вообще производят такие маленькие шкафы? Сюда и малая часть моей одежды не влезла! Про обувь я вообще молчу.
Скольжу страдальческим взглядом по остальной мебели в моей так называемой спальной и решаю, что сегодня же потрачу часть своих денег на новые шторы, ибо на эту тряпочку цвета детской неожиданности без отвращения смотреть невозможно. И так тошно, а тут ещё… эти… Фу.
Как и пицца - Фу. Как и жизнь моя – одно большое Фу. В этой квартире даже интернет провести проблема! А жизнь без безлимитного интернета - что? Точно – полное Фу!
— Ты не переборщила с макияжем? — не с упрёком, а скорее со знанием дела интересуется мама, наблюдая, как я примеряю шерстяное пальто цвета хаки с меховой опушкой, кручусь перед зеркалом, сбрасываю его и вновь направляюсь к коробкам с вещами, содержимому которых всё ещё не нашлось места в нашем «новом доме».
— Кристин, может, стоило надеть сапоги из старой коллекции?
— У меня уже вся обувь из старых коллекций, мам.
— Я имею в виду… — цокает. — Я имею в виду, что с этими сапогами стоило надеть колготки на тон темнее.
— Ма-а-ам. Иди, займись собой, а? Маску для лица сделай, или ещё чего… И реветь прекрати уже! — Застёгиваю молнию на кожаной куртке, которую когда-то приобретала не для того, чтобы носить, а скорее как сувенир из новой коллекции «Giorgio Armani», забрасываю на плечо сумочку, в которую влезли лишь кошелёк, пудреница, помада, телефон, шариковая ручка и скрученная в трубочку тетрадь в клеточку, отправляю маме воздушный поцелуй и со скрипом входной двери покидаю обитель линолеума и жёлтой побелки.
***
Осень, я всё ещё привыкаю к тебе.
Как и к дождям, к опавшей листве под ногами, к грязному небу и отсутствию жары, к тёплой одежде, к меху в ботинках, к перчаткам, к отсутствию океана и солоноватому запаху в воздухе… к вечно поганому настроению тоже всё ещё привыкаю. А к отсутствию безлимитной карточки привыкнуть, пожалуй, сложнее всего, но я пытаюсь, и маме определённо стоит у меня поучиться – у неё всё ещё страшная ломка.
А дело всё в том, что три месяца назад мой отец пропал. Пропал – именно так я предпочитаю думать о его поступке. И всякий раз, когда не особо умные лицемерные подружки моей матери абсолютно ненавязчиво интересуются, что же произошло на самом деле и где находится мой папа сейчас, я, с глубоким чувством в голосе и блестящими от слёз глазами, поведываю им о том, что моего отца похитили! И возможно, к этому причастны никто иные, как инопланетяне! Жестокие зелёные человечки утащили бедного папочку на свой космический корабль и скорее всего уже успели вскрыть ему череп, высосать мозг через трубочку и запить бутылочкой «Пепси».
Некоторые из маминых подружек настолько тупы, что действительно верят в эту несусветную чушь. Всхлипывают, высмаркиваются в платочки и лезут ко мне с сочувствующими объятиями.
На самом деле теория о зелёных человечках, похитивших разорившегося олигарха, меня вполне устраивает. И будет устраивать всегда, лишь бы на мне не висело клеймо с жирно выведенными буквами «дочь самого большого труса в мире»!
Он сбежал. Именно, сбежал! Мой папочка – трус, который сперва годами бегал от партнёров по бизнесу, которым задолжал неприличные суммы денег, затем от государственных структур, которых пытался «надуть», позже от коллекторов и судебных исполнителей, ну и, в конце концов, сбежать пришлось от собственной семьи. Скорее всего, где-нибудь на Майорке припрятал пару миллиончиков и сейчас, как ни в чём не бывало, отмаливает грешки в джакузи, попивая «Дом Периньон».
— Эй! Глаза разуй! Куда прёшь?! — какая-то тётка задевает меня плечом на тротуаре, где полно места, чтобы избежать столкновения, и ещё виноватой меня делает! — Дура набитая! — кричит вдогонку, пока я смотрю на её отдаляющуюся фигуру с приоткрытым от абсурда ртом.
— Класс! — киваю самой себе и продолжаю путь в школу.
Школа. Уже ненавижу это слово. «И за это тебе тоже спасибо, {
Почему благодаря его безответственности и шарику для пинг-понга вместо мозга я должна получать своё среднее образование не в одном из колледжей Лос-Анджелеса, или даже не в одной из элитных школ Москвы, а в старой, занюханной советской постройке, именуемой учебным заведением, где-то в глуши «Мухосранска»? Нет, а как ещё этот город назвать?
Как же я скучаю по побережью океана, по звёздным тусовкам, по небоскрёбам…
