Ну и где я, скажите пожалуйста! На каком сейчас я корабле? Надо же так крепко заснуть. Странно! Водка была очень хорошая, еды — море. Хотя… я лучше всех себя знаю: что бы мне добраться до тарелки с едой, я должен, как минимум, грамм триста принять на грудь. Есть пословица — в пустой след. Это именно о таком случае. Моя бывшая меня в своё время перестала брать с собой на всякие званые обеды-ужины. Именно из-за моего неумения вести себя в приличном обществе, как подобает мужу такого выдающего руководителя. Жаль плевать на пол в своей квартире — не комильфо! Так бы от отвращения……
Это всё лирика, нужно встать. Умыться и позавтракать. А дальше то что? А фиг его знает!
Я попробовал пошевелить руками — не тут то было! С ногами — полная аналогия с руками. Глаза — ничего не видят! Такое впечатление, что меня спеленали, как младенца. Чьи-то дебильные шуточки. Я бы этим шутникам… люлей от души!
— Больной, лежите спокойно! И не пытайтесь высвободить руки. Мы вас надежно привязали!
Женский голос, но грубоватый какой-то. На половину — женский, но и мужские нотки проскальзывают. Я шепчу:
— Глаза! Что с глазами? Где я?
— Через десять минут повязку снимем. Сейчас врач освободится и подойдёт. Наберитесь терпения, молодой человек! Вы такой путь проделали! Осталось немного!
— Где я? — повторяю вопрос.
— В краевой клинической, где же ещё! На девятом этаже главного корпуса.
Это было сказано таким тоном, как будто я должен точно знать, где нахожусь. Я лично, был уверен до последнего момента, что я дома! И мне абсолютно фиолетово — на каком этаже я нахожусь! Кафе помню, моё путешествие на космическом корабле помню, дальше — не помню. Как в анекдоте: здесь помню, чуть ниже пояса — забыл, как им пользоваться.
Кто-то подошёл к мой кровати, поправил подушку.
— Пить мне можно?
— Сейчас принесу. — отвечает тот же грубоватый женский голос. Но что-то в нём… цепляет. Да точно! Какие-то воспоминания…
— Откройте рот, молодой человек.
В рот тычут трубочкой. Дожился, однако — поят из трубочки. А ежели в туалет? Нехорошие мысли лезут в голову. Успокаивает меня одно — не я первый и не я последний. Только вот почему я здесь, в краевой — это загадка. Очередной выверт моего мозга? Да, я такой! Если что отчебучу — все в шоке!
— Что находится на девятом этаже, женщина? — решаюсь на вопрос.
— Реанимационное отделение, что же ещё! — опять удивление в голосе с нотками недовольства.
— Долго я здесь?
— Три недели!
Что-о-о-о? Как? Ну ни……! И зачем мне всё это нуно? Я вас спрашиваю? Вопрос о причине моего появления, так сказать, в этом уважаемом заведении, прямо становится навязчивым. От этого всего начинает чесаться мое тело и язык в первую очередь.
— Ну что, мужчина? Как вы себя чувствуете? Яна стул принеси! — слышу рядом с собой голос.
Мужчина, на вскидку — лет тридцать пять, сорок. Голос приятный, успокаивающий. Хоть что-то!
— Трудно что-то ответить, доктор! Да и ещё и язык, как не мой!
— И не удивительно! Две недели в коме, это вам не шуточки! Вам столько наркотиков ввели, что… сами понимаете! У вас организм, дай Бог всякому! Долгожители были в роду?
— Были! Бабушка по отцовской линии умерла в сто пять лет. А что? — спрашиваю я.
— Сердце вашего на три жизни хватит, мужчина. Если бы вы не вытянули, кому-то бы очень повезло с сердцем!
Что? Меня на запчасти? А вот вам всем… по морде! Понятно? Да и согласие родственников нужно на эти дела! Неужели моя бывшая благоверная дала согласие на это безобразие? Я и донор! Это два разные понятия! Узнаю, что Маринка подписала бумаги — удушу собственным руками!
— Зачем меня к кровати привязали, доктор?
— О, мужчина! Вы кавалерию в атаку раз пять поднимали! Да ещё и с матюками! Наш заведующий отделением хирургии у вас уроки брал! Такие выражения давно никто не слышал. А если серьезно — так положено! Вот ножки мы вам сейчас освободим! Это можно! Яна, развяжи!
— Игорь Геннадьевич! Да он в прошлый раз, Ванечку в нокаут правой ногой отправил!
Смех. Вздох. Я в роли клоуна? Ну-ну!
— Ничего, Яночка! Он тогда был в полу бредовом состоянии! Видишь, сегодня мужчина задает вполне нормальные вопросы. Как вас зовут, помните?
— Юрий! — отвечаю. — Но можете Джеймсом называть, мне всё равно!
