– А ты, стало быть, Кнопарь, у нас умнее Гриши – так, что ли? – хохотнул Боча.
– Не, ну это вряд ли. Хотя, может быть, чутье у меня и получше. Гришино-то сегодня утром вон как его подвело. Едва не скопытился он на своей яхте, базарят.
– Чутье, говоришь, у тебя? Ну-ну, посмотрим через… сколько там еще до удара?
– Тридцать три минуты, – глянув на часы, ответил Кнопарь. – Уже скоро Гриша туристам речь толкнет. Ну что, может, пока по пиву?
– Ща, погоди малость, – придержал его Боча. – Через три минуты эта бешеная сука от нас доклад потребует. Как только отчитаюсь ей, тогда и выпьем.
«Бешеная сука» оказалась на редкость пунктуальной, что, впрочем, было характерно для Гюрзы. И вызвала патруль по рации аккурат минута в минуту.
– Говорят «Колеса-семь», – ответил ей Боча. – У нас все чисто. Повторяю: у нас все чисто… Ага, понял тебя. Не вопрос. Отбой.
Что именно он понял, Боча напарнику не сообщил. А тот и не спрашивал – видимо, им обоим лишний раз просто напомнили о бдительности.
Тайпан насторожился, полагая, что перед розыгрышем патрульные станут проверять руины и подступы к ним. Но Кнопарь и Боча предпочли осмотреть их в бинокль, не отходя от автомобиля. После чего, никого не обнаружив, уселись в машину, включили негромко музыку, достали по бутылке пива и продолжили о чем-то спорить. О чем именно, было уже не разобрать, хотя двери они оставили открытыми.
Приподняв голову, Красный Посох поглядел в бинокль на соседние посты. На одном из них головорезы также отирались возле автомобиля, курили и таращились на океан. На другом – по примеру здешней парочки сидели во внедорожнике и, кажется, тоже пили пиво.
Не иначе, надвигающееся на остров суперцунами волновало патрульных в первую очередь, а бегающий по острову злоумышленник – во вторую. Или даже в третью, если на втором месте у них стояли деньги, поставленные на Рулетку Посейдона. Грех было этим не воспользоваться и самому не перевоплотиться в патрульного. Тем более, что, схоронившись в развалинах, Тайпан не видел ни океана, ни побережья.
Сидевший за рулем Боча аж поперхнулся и уронил бутылку, когда рядом с ним неожиданно возник человек в такой же, как у него, форме. Только вместо приветствия «собрат» тут же вогнал Боче нож под нижнюю челюсть по самую рукоять. А затем, просунув внутрь руку с пистолетом, упер дуло под мышку вытаращившему глаза Кнопарю и четырежды спустил курок.
Выстрелы прозвучали негромко. При стрельбе в упор тело жертвы сыграло роль глушителя, и вряд ли на соседних постах кто-то что-то расслышал; этому помешал и долетающий снизу, грохот прибоя. Увидеть тоже никто ничего не успел. Прикончив обоих головорезов за три секунды, Тайпан сразу нажал на рычажок, откидывающий спинку водительского кресла, и дергающийся в конвульсии Боча завалился назад. А мертвый Кнопарь, обмякнув, уронил голову на грудь, как будто придремал с устатку.
В общем, не происходило ничего странного: один патрульный стоял возле машины, а другой сидел в ней. Вдобавок Тайпан сделал вид, будто разговаривает с «напарником»: немного пожестикулировал и покивал головой. А потом захлопнул водительскую дверь, открыл заднюю, залез внутрь и перетащил труп Бочи назад. Затем чтобы сесть на его место. Что и сделал, протерев испачканное кровью и пивом сиденье тряпкой и сложив его спинку обратно в вертикальное положение.
Рацию мертвецов убийца положил на приборную панель. Если Гюрза вновь свяжется с ними, он знал, что ей ответить. Заметив в руке Кнопаря бутылку, откуда тот успел отхлебнуть всего чуть-чуть, Тайпан невесело подумал, что для него это, скорее всего, последняя возможность в жизни выпить пива. Стоило ли от нее отказываться? Тем более, в машине и так витал пивной дух – упавшая бутылка Бочи залила весь коврик.
Отобрав у мертвеца выпивку, Тайпан протер бутылочное горлышко и, наблюдая в бинокль за окрестностями, взялся неторопливо попивать пиво.
Вид на океан с этого холма открывался впечатляющий. Да что там – он был почти идеальный. Собравшиеся на специальной площадке туристы, и те не наблюдали такую панораму северного побережья, какая развернулась перед Тайпаном. Даже моросивший с утра дождь смиловался над ним и утих, открыв видимость до самого горизонта.
В свете редких солнечных лучей, пробивающихся в разрывы туч, холодные свинцовые волны казались гораздо зловещее, чем у южного берега. Причем это были еще обычные волны. А насколько устрашающей будет та, которую ждал сейчас весь остров?
Кошки в душе у Тайпана заскребли еще яростнее. Он опять вспомнил мальчишку, который только что похоронил отца и, стоя на вершине холма, принюхивался к долетающему с ветром, странному запаху. Странному, но знакомому. Четырнадцатилетний Илья Мизгирев уже знал, как пахнет океан – просто не ожидал вдруг почуять его сырость в такой дали от побережья.
А потом показался сам источник этого запаха. Он надвигался бурным широким фронтом по всему северному горизонту. На Пропащий Край словно натягивали исполинское одеяло, которое подминало под себя холмы, разломы и сухобор – засохшую тайгу. Рев и грохот нарастали, но это были не те рев и грохот, что издавал обычный океанский прибой. Этот шум звучал непрерывно. Вероятно, так гремел бы Ниагарский водопад, если бы в него падали сотни тысяч бревен.
Еще был холод – он тоже усиливался. И не только потому что ветер крепчал, но и от леденящего ужаса. Он тоже пробирал насквозь мальчишку, который глядел на свою неминуемую гибель и не мог даже закричать, поскольку от увиденного у него перехватило дыхание…
Тайпан зябко поежился. Не лучшие воспоминания его посетили, но как отделаться от них, если история фактически повторялась?
