развлечений. Звуковые программы, заимствованные у разработчиков систем изменения сознания, контроля сна и внетелесных переживаний, совмещенные с крутой свето-музыкой, давали непревзойденный эффект. Круче любых наркотиков. Лучшие клубы мира переживали новую молодость. Невероятные ощущения и никакого риска для здоровья. Еще бы! Только не в «Чистой» части Москвы!
Меллоун был звездой этой новой музыки. Он нравился парням своей твердостью и прямотой и сводил с ума девушек щетинистым подбородком и ослепительной улыбкой.
Публика, заполнившая концерт-холл была в экстазе.
В море публики выделялись острова барных стоек. И это море размеренно накатывало свои волны на их хрустально-алкогольные берега. Одну за одной.
В нескольких метрах от одного из таких островов, словно одинокий риф, возвышался мужчина лет тридцати с небольшим, в темно-серых брюках и подсвеченной ультрафиолетом рубашке с закатанными почти по локоть рукавами. Он был высок и широкоплеч. Его массивный щетинистый подбородок, мог, пожалуй, позволить ему не без шансов на успех попытаться познакомиться с любой девушкой в зале. Вот только на лице его, приглядевшись, как следует, если бы, конечно, это позволили сделать беснующиеся лучи лазеров и проекторов, можно было увидеть очень странное выражение. Это выражение говорило о том, что он вовсе не собирался ни с кем знакомиться. В нем не было ни надменного высокомерия, ни поиска, ни вызова, ни веселья, ни опьяненного недопонимания. Ничего из того, что можно было бы ожидать на лице одинокого привлекательного мужчины застывшего в центре буйного клубного веселья. Скорее это была какая-то озабоченная обреченность. Его взгляд скользил по лицам, но не реагировал на них, словно за чуть расширенными зрачками не было того, кто смотрел. Этот взгляд ни на ком не останавливался. Он мог бы натолкнуть человека с достаточным поэтическим воображением на мысль о прожекторе на сторожевой вышке охраняемого объекта, который безостановочно движется по заданной раз и навсегда траектории. Неторопливый и одновременно тревожный.
— Боже, какой у него подбородок! — проговорила на ухо своей подруге, облокотившаяся о барную стойку высокая шатенка. Аудиосистема зала была спроектирована таким образом, что возле баров уровень шума был ниже, чем в танцевальных зонах, так чтобы бармены могли спокойно расслышать заказы, а гости перекинуться парой фраз друг другу на ухо. Бармены здесь были живыми людьми. Никаких роботов. В Москве это было признаком шика. А «Ноу драма» был, без сомнения, шикарным заведением.
— Все, как ты любишь, — хохотнула в ответ подруга, откидывая со лба челку.
— Мог бы угостить дам, — шутливо надула губки шатенка.
— Сдается мне, этот красавчик тут не за этим, — покачала головой подруга.
И словно в подтверждение ее слов из толпы прямо к объекту их интереса вынырнула совсем молоденькая особа в коротком черном платье.
— Боже, — закатила глаза шатенка, — сколько ей лет? Пятнадцать?
— Ты не поняла, — успокоила ее спутница, — он с ней не спит, он ее охраняет.
— Охраняет? — девичья бровь недоверчиво приподнялась.
— Ага, — кивнула подруга и ее челка снова упала на высокий лоб.
— Откуда ты знаешь? — недоверие не торопилось исчезнуть с лица шатенки.
— У меня большой опыт, — пожала плечами знаток специфических мужских профессий.
В этот момент девушка в черном поманила обсуждавшегося мужчину за собой к барной стойке. Когда они оказались в зоне приглушенной музыки, она приподнялась на носочки и прошептала ему в самое ухо:
— Илья, мы закругляемся. Я проголодалась!
— Как скажете, Карина Юрьевна — кивнул охранник, — куда едем?
— Давай в «Либерти»! Юля с нами.
— Понял, — еще раз кивнул мужчина и достал ультрафон. Он еще не успел привыкнуть к отсутствию раций с невидимыми гарнитурами, которые использовались для охраны персон из первых двух списков. Его нынешняя подопечная была из списка номер три, а значит, рации для ее охраны были не нужны.
Прикрыв аппарат ладонью он проговорил в самый микрофон:
— Мы выходим.
— Будем готовы через две минуты, — ответила трубка.
— Идемте! — кивнул мужчина, обращаясь к своей подопечной и присоединившийся к ней подруге Юле. Вместе с Юлей к ним присоединились выдающиеся юлины груди, которые, казалось, только каким-то чудом, в нарушение всех законов физики, до сих пор не выпрыгнули из тесного декольте.
Троица двинулась к выходу из клуба. Шатенка проводила ее разочарованным взглядом.
Попадавшиеся по пути молодые люди и девушки почтительно расступались перед девочкой в черном платьице, некоторые заискивающе улыбались. Все прекрасно знали, чьей дочерью она была.
