Каня махнула Лямке рукой, и та без вопросов побежала за подругой, распушив хвост веером. Они вышли за калитку и быстрым шагом направились в сторону леса. Каня помнила, что последний раз видела Элю на полянке у Жужика.
– Значит, – рассуждала Каня, – Эля живёт где-то рядом.
Именно на эту полянку и поспешили подруги. Ещё не дойдя до нужного места, они поняли, что на полянке не всё в порядке. Эля сидела на травяном листике и, плача, рассказывала окружившим её насекомым:
– Утром была сильная роса. Я промочила свои крылышки. Стало пригревать солнце, и я повесила их на верёвочку просушиться (верёвочкой оказалась тонкая нить паутины). А сама прилегла отдохнуть вот на этот лист и заснула, – указала она на лист, на котором сидела. – А когда проснулась, крыльев на месте не оказалось. – И Эля опять зарыдала.
Каня сразу заметила, что у Эли нет крыльев. Она прошептала Лямке:
– Бедная, как же она теперь будет летать?
Лямка подбежала к Эле, понюхала её. Затем опустила голову к земле и побежала куда-то, не разбирая дороги. Каня ловко подхватила Элю, посадила на своё плечо и побежала догонять Лямку. Насекомые разлетелись, расползлись по своим делам. Совсем близко показался хвост-веер Лямки. Она остановилась и молча поджидала Каню. Каня приблизилась и поняла, почему остановилась Лямка. Прямо у дерева расположился гигантский муравейник. В муравейнике кипела бурная жизнь. Муравьи сновали по нему взад и вперёд, не обращая внимания на пришедших. В этой аккуратной куче было огромное количество окошек. На всех окнах висели занавески. Каких только занавесок на окошках не было: ажурные и однотонное разноцветье, в цветочек и горошек… но одни выделялись на фоне других своей необычностью и яркостью. Занавески были очень похожи на крылья бабочки!
– Это же мои крылья! – радостно воскликнула Эля.
От муравейника отделился один муравей и направился к непрошеным гостям.
– Привет, Алон, – проговорила Эля.
Но Алон стоял, понурив голову, и молчал. Ему было стыдно за то, что он без спроса взял крылья. Но в то же время не хотелось расставаться с занавесками. Ведь таких необычных занавесок ни у кого не было.
Каня сразу догадалась, в чём тут дело.
– Алон, – обратилась она к муравью. – Занавески, конечно, получились чудесные. Но Эля теперь не может летать, и ей от этого очень грустно.
– Да я как-то об этом не подумал, – ответил Алон и скрылся.
Вернулся он с занавесками-крылышками, протянул их Эле и сказал:
– Извини, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Я думал, что у тебя есть запасные.
Эля прицепила крылья и запорхала в танце от радости. Она была так счастлива, что ей даже не хотелось сердиться на Алона. Бабочка поблагодарила Каню и Лямку и упорхнула.
Алон, опустив голову, скрылся в муравейнике.
Подруги вернулись домой и обнаружили, что друзья без них потрудились на славу. Бассейн был полон чистой воды, и в нём отражалось солнышко.
А Каня сделала вывод: если тебе понравилась вещь твоего друга, и он давно этой вещью не пользуется, всё равно не стоит брать её без спроса. Другу это может не понравиться.
Лесовичок
Лямка прищемила себе дверью лапу. Бабушка принесла мазь, бинт и наложила Лямке повязку. Теперь та сидела в коридоре и потихоньку подскуливала.
– Бедная ты моя, – гладя Лямку по спине, приговаривала Каня. – Сколько раз тебе говорила, чтобы смотрела под ноги. А ты всегда торопишься куда- то.
Лямка начала успокаиваться – наверное, мазь помогла – и задремала.
Каня на цыпочках вышла из дома и огляделась. Все были заняты повседневными делами. Бабушка готовилась консервировать помидоры, Соня собирала пряные травы для консервирования. Дедушка что-то чинил, Шинка и Тишка ему помогали.
– Бабушка, помощь нужна? – спросила Каня.
– Пока нет, – ответила бабушка. – А ты чемодан собрала? – в свою очередь спросила она у внучки.
– Успею, – ответила Каня. Ей очень не хотелось собирать вещи. Лето закончилось, и завтра за Каней должна была приехать мама. Кане грустно расставаться с деревней, с друзьями. Теперь она сможет сюда приехать только на зимних каникулах.
Каня пошла в гараж и выкатила свой зелёный самокат.
«Прокачусь с ветерком по дороге, полюбуюсь деревней. Хочется побыть одной», – подумала она, выходя за калитку.
Дорогу важно и степенно переходили гуси, выросшие за лето. Каня подождала, пока последний гусь уйдёт с асфальта, вскочила на самокат и понеслась. В лесочке она остановилась и подняла голову. На берёзах листья приняли тёмно-зелёную окраску. Небольшие веточки с листьями уже подёрнулись желтизной. Каня прислонила самокат к дороге и пошла по шуршащей траве.
