Мессия. Том 1

добродетельно». Они никогда не скажут: «Давайте шудрам, неприкасаемым». Они действительно нуждаются. Но согласно безобразной классификации индуизма, они не достойны.

А мы так слепы, мы никогда не видим, что по-настоящему достойный человек — это тот, кто нуждается. Он может быть вором, он может быть убийцей — кто вы, чтобы судить? Самим своим осуждением вы продемонстрировали вашу бесчеловечность.

Я слыхал историю о том, как в небольшой домик мастера вдали от города однажды лунной ночью забрался вор.

Мастер проснулся. У него была только одна вещь — шерстяное одеяло; половину он использовал как матрац, а половиной укрывался. Днем он пользовался тем же одеялом, чтобы прикрыть свою наготу, потому что другой одежды у него не было.

Увидев человека лунной ночью, он узнал его — ведь двери и окна были открыты настежь, и свет луны падал внутрь... Это был хорошо известный вор. Мастер прикрыл свои глаза, ведь если держать глаза открытыми и вор это заметит... это будет непочтительно к нему как к человеку. Если он пришел из города, за несколько миль, воровать в бедном жилище мастера — он, очевидно, в большой нужде.

Мастер заплакал, накрывшись одеялом... «Что же он найдет в моем доме? Он снова пройдет восемь миль с пустыми руками. Если бы он предупредил меня за два или три дня, я смог бы просить подаяние по всему городу, чтобы собрать что-то для него, а так... Бесполезно приходить в дом к бедному человеку».

Его не интересует, что это вор. Он озабочен тем, что не имеет ничего, что человек смог бы украсть и удовлетвориться.

В доме было темно и мастер забеспокоился — он может споткнуться, упасть, может ушибиться. Поэтому он зажег свечу и вошел внутрь следом за вором.

Внезапно темнота рассеялась, вор оглянулся и, увидев мастера, застыл от страха: «Если этот человек скажет хоть одно слово — весь город поверит ему».

Но мастер произнес: «Не бойся. Я пришел просто помочь тебе. В доме очень темно. Кроме того, вот уже тридцать лет я живу в этом доме и не обнаружил ничего. Относись ко мне просто как к партнеру: все, что мы найдем, мы сможем поделить пополам. Или, если хочешь, бери все — так тоже пойдет, ведь я не сумел найти ничего. Это твое; нашел ты».

Сердце вора было тронуто. Он уже слышал слово «сострадание», но сейчас он узнал его впервые в своей жизни. Нет осуждения, нет наказания. Напротив, человек собирался помочь ему воровать в собственном жилище.

Вор сказал: «Простите меня, мастер. Я не знал, что это был ваш дом, иначе я не посмел бы войти».

Мастер произнес: «Но ты не можешь уйти с пустыми руками, а у меня есть только это одеяло. Снаружи слишком холодно. Пожалуйста, прими это одеяло».

Он отдал свое одеяло, и вора изумило, что он был обнаженным под ним — это было все, чем он владел. Вор пытался отговорить его...

Мастер сказал: «Не расстраивай меня больше. Когда придешь в следующий раз, дай мне знать заранее, я все устрою; и если тебе нужна определенная вещь, упомяни это тоже. В этом городе столько любящих, столько учеников и почитателей, я уверяю тебя. Мне неловко из-за того, что у меня старое одеяло. Не годится дарить его... но взгляни на мою беспомощность и будь добр принять его. Я останусь благодарным тебе на всю свою жизнь».

Вор был перед дилеммой: что же делать? Он никогда не видал такого человека. Он коснулся стоп мастера, взял одеяло — потому что теперь было слишком трудно отказать — и бросился из дома, так как становилось чересчур тяжело оставаться в его присутствии. Он видел императоров, он видел генералов, но он никогда не видывал человеческое существо.

Когда он выходил, мастер произнес: «Помни, не забудь. Ты сделал меня столь счастливым! Всю свою жизнь я был нищим. Я никогда не знал радости даяния. Ты превратил меня из нищего в императора, принимая мое старое, ветхое одеяло. У тебя большое сердце, глубокое понимание. Приходи снова и снова».

Когда вор ушел, мастер сел, дрожа. Было так холодно... он увидел полную луну из своего окошка и написал небольшое хайку, которое гласило:

Почему Сущее создало меня таким бедным? Только сейчас, когда встретился вор, я ощутил свою бедность. Если бы я мог дать ему эту прекрасную луну, я бы отдал и ее.

Вопрос не в том, заслуживает ли человек, которому вы что-то даете. Вопрос в том, нуждается ли он. Давайте ему с любовью, давайте с уважением. Не разрушайте ничье достоинство.

Бывает ли награда больше той, которая лежит в смелости, доверии, даже милосердии приятия?

Это просто девственное изречение. Никто — ни Кришна, ни Будда, ни Иисус — не были способны сказать столь глубокую истину: милосердие приятия. Все они говорили о милосердии даяния.

Чувствуйте себя обязанными перед теми, кто принимает от вас. Взгляните на их смелость и доверие — они могли и отказать. Взгляните на их милосердие. Они позволили вам излиться на себя, подобно дождевой туче. А когда туча, полная дождя, изливается, — вы полагаете, она ходит повсюду, разыскивая достойных? Бывает ли дождь сильнее на полях браминов и слабее на полях несчастных шудр? Он не заинтересован. Он просто благодарен жаждущей земле, которая с радостью принимает его. И отовсюду исходит радость — от зеленой листвы, от душистых цветов. Внезапно сухая земля больше не суха — она полна соком, полна жизнью.

Но все же жаждущая земля исполнила акт милосердия: она разгрузила тучу. Она освободила тучу — теперь та может с легкостью двигаться, куда бы ветер ни подул.

Однако нет религии, когда-либо думавшей об этом. Фактически религии были озабочены деньгами и властью, которые могут прийти от богатых. Они и в самом деле старались убедить богатых отдавать... но таким окольным путем.

Читая буддийские писания о милосердии, я изумлялся, как ловок ум людей, которых вы считаете религиозными. Я не считаю, что эти слова произносил сам Гаутама Будда, ведь они были собраны после его смерти. А он разговаривал в течение сорока двух лет непрерывно, поэтому существует так много школ — тридцать две школы — с различными писаниями, где утверждается: «Так говорил Будда». Теперь уже нет возможности выяснить это.

Но читаем... сначала говорится о красоте милосердия, достоинстве милосердия, награде, которую вы получите в другом мире, если вы милосердны. А в конце говорится: «Но помните, давайте лишь тем, кто достоин». И определяется, какие люди достойны. Определение таково, что только буддийский монах подходит для этого. Давайте бхикку, буддийскому монаху — не говорится именно буддийскому монаху, однако дается определение, которое применимо только к буддийскому монаху.

И то же самое — для индуистов, мусульман, христиан. Но никто из них в действительности не думал о милосердии приятия, потому что они не заботились о самих себе, они были озабочены деньгами — как получить их, как склонить людей к даянию, как убедить их, что отдавать — хороший бизнес, поскольку они получат намного больше в другой жизни.

Здесь Альмустафа восходит к высшему возможному сознанию.

Кто вы есть, чтобы люди раскрывались перед вами и снимали покровы со своей гордости, дабы вы увидели достоинство их наготы и их гордость, свободную от смущения?

Кто вы? Вы отдаете нечто мирское — деньги, хлеб, одежду, ночлег.

Случилось однажды, что я путешествовал из одного села в другое. В этой области не было железной дороги, а мой шофер был новичком, и там было два города с очень похожими названиями. Так что он прибыл среди ночи не в тот город. Это был мусульманский город. Мне требовалось просто переночевать.

Первый вопрос был: «Вы мусульманин?»

Я сказал: «Это обязательно — быть мусульманином? Мне нужен лишь приют для сна в вашем доме».