Вот это поворот...
А если меня вылечат?
18. Оперативное вмешательство
Микаэль не поселился в моей палате, вопреки опасениям. Ему была выделена крошечная комнатка с узкой кроватью и умывальником в конце коридора. Там было таких около десятка, специально для родственников и близких находящихся на лечении пациентов. Он дважды приходил в день перед операцией, провел со мной несколько часов, рассказывая байки школьных лет о своих друзьях, и каждый раз уходил раньше, чем успевал надоесть.
Я пыталась рассмотреть в его лице и услышать в его голосе хоть какие-нибудь признаки влюбленности - те, которые в поведении Игоря заставляли меня таять от счастья - но не могла.
- Ты сравниваешь меня с Игорем, - заметив это, сказал Микаэль. - Зря. Мужчины не похожи друг на друга. Каждый любит по-своему.
Я хотела перевести неудобную тему в шутку, спросив, откуда он знает, как любят другие мужчины, но мне помешал зов Саши.
"Что с тобой случилось?"
Вот с чего он решил, что что-то случилось? Микаэль, поняв, что мысленный разговор будет долгим, в знак прощания коснулся моей руки и вышел из палаты.
"Перелом нескольких позвонков. Лежу в больнице, жду операции"
Вроде бы, готовый к неприятным новостям, Саша на несколько секунд замолчал.
"Как это случилось?"
Я рассказала. Не все, конечно.
"Какой прогноз?"
Я объяснила, заодно сообщив, что в "Новостях нашей медицины" есть или скоро появится более подробная информация.
"Я думаю, папе стоит об этом знать," - после нового молчания сказал брат.
"Зачем?" - раньше, чем успела сообразить, спросила я. Мне совсем не хотелось думать, что папа в курсе, и ему все равно.
"Не "зачем", а "почему", - раздраженно объяснил Саша. - Потому что он твой отец. Потому что это повод помириться!"
А еще - возможность выяснить, насколько ему на меня наплевать. Хочу ли я ее использовать? Нет.
"Я не буду его извещать. А если это сделает кто-то другой - не хочу знать об этом".
Саша опять помолчал. Он понял. И не мог поручиться за папину реакцию.
"Обещаю, что не скажу - у меня сейчас просто нет такой возможности. Нет связи. А ты держись".
Незнакомая девушка не обманула: меня действительно снимали. На видеокамеру я могла наткнуться внезапно, просто обернувшись, или она плавно въезжала в палату, пока со мной проводили всякие медицинские процедуры.
Видеокамера была первым, что я увидела, внезапно выйдя из наркоза. Она торчала прямо напротив меня, пялясь в лицо, а все остальное расплывалось перед глазами. У меня резко возникло ощущение, что я в невесомости. Сквозь туман донесся звуковой голос Леона и мысленный - Натэллы:
- Лора, только не волнуйся. Операция еще не закончилась. Мы склеили нервные отростки и теперь нам очень нужно убедиться, что все работает.
В следующую секунду я поняла, что стою, только под ногами нет опоры. Не падаю, потому что крепко прижата за плечи к какой-то мягкой стенке. Всю спину охватила жгучая саднящая боль. И как тут не волноваться...
Из тумана проступило лицо Леона в медицинской маске, над которой возбужденно блестели обтянутые тонкими веками глаза, а потом и все остальное: люди в светло-зеленых мешковатых комбинезонах, приборы с цветными трубками, мониторы на прозрачных стенах. Все мониторы показывали нечто жуткое, от чего инстинктивно поспешила отвести взгляд... Моя разрезанная спина. Кажется, я знаю, какими будут мои новые ночные кошмары.
- Попробуй пошевелить ногами, - попросил Леон.
Что? Страшно.
- Просто представь, будто ты это делаешь, - настойчиво посоветовала Натэлла.
Я попыталась. Никогда еще мои ноги не были объектом такого пристального интереса.
