возводились там в качестве храмов.
"Значит, появилось еще одно направление для развития дипломатии", - беспечно отозвался Господин Президент.
"Но ведь запрета нет?" - на всякий случай уточнила я. Мне никто не запрещал говорить о религии или читать религиозные книги. Но у меня и потребности в этом не было. Ни у кого из моих близких или знакомых не было. Как получилось, что никто в Нашей Стране не испытывает потребности, нормальной для человечества?
"Я сам ни в бога, ни в черта не верю, так воспитан, - после минутного раздумья сказал Господин Президент. - И не уделял этой теме никакого внимания. Ты спросила, и я начал понимать: сам способ мыслить, который я выработал в детстве, не нуждается в категориях, которыми оперируют религии - им нет места в мирах "тишины". Мои ученики сознательно или неосознанно переняли его вместе с этой особенностью, и так же от них научились размышлять вы. Тут все ясно. Интереснее обстоит дело с вашими родителями. Договор о создании Нашей Страны, который они подписали двадцать пять лет назад, прочитав перед этим три раза, кстати, такого запрета тоже не содержит. Они не могли быть слишком религиозными по условиям их отбора, но не более того... Гм. Никто не просил о возможности провести обряды, связанные с рождением детей или браком. Может, делали это в отпуске за границей?.. - он задумался минуты на две. - Да, оказывается, некоторые делали так".
А я ведь слышала такие истории! Точно, мне рассказывал кто-то из родителей одноклассников, как они венчались - но лишь как о красивом событии, местами забавном. Ни веры, ни даже уважения в том рассказе не было. Нашестранцы не верят в бога...
"Господин Президент, нашестранцы не верят в бога".
"Да? Это было бы неудивительно. Любая религия - попытка укрыться от неприятностей вроде нищеты и болезней, а в Нашей Стране нет нищеты, да и больным быть не очень плохо".
"Это так, и это меня беспокоит. Мы не скрываем своего безбожия от прочих стран, и они могут обозлиться на нас за это. Религиозные войны - не такое далекое прошлое".
"Лора, религиозность этих войн - лишь прикрытие их истинной, корыстной, цели. Все они велись только ради грабежей. А у нас забирать нечего. Мы богаты сами собой. Есть те, кто подозревает, что мы нашли источник энергии космических пришельцев и присвоили его, но над ними смеются".
Понятно. Патриарх Другой Страны готовит почву для религиозной войны... ради чего?
От возросшей тревоги меня стало трясти. Я вспомнила, что отец Вероники пострадал из-за странности, очень не похожей на случайность. Родителей Кастора казнили. У Нашей Страны есть враги.
Господин Президент уже не был так невозмутим, как в начале разговора. Он начал просчитывать варианты.
"Лора, тебе не нужно беспокоиться, - мягко сказал он. - Опасности для населения нет. Разведка работает".
"Вам будут задавать провокационные вопросы. Что вы ответите какому-нибудь коллеге или иностранному журналисту на вопрос о вашем вероисповедании?"
Господин Президент мысленно вздохнул.
"Я подготовлюсь".
Эти слова подействовали. Он прав: беспокоится тот, кто не контролирует ситуацию, кто ничего не может сделать. Я не могу. Зато Господин Президент может. Он мудр и силен... Приятно засыпать с такими мыслями.
Следующий день был родительским, и родители с полудня начали приезжать и разбирать моих одноклассников. Я никого не ждала, потому что Микаэль еще утром сообщил, что приедет ближе к ночи, расположилась за кухонным столом и спокойно просматривала проекты на портале Строительной корпорации. Пока не осознала, что в модуле, кроме меня, остался только Игорь...
Он сидел в углу дивана и делал вид, что читает книгу. Мне, еще слишком хорошо помнившей особенные колебания "тишины" от прикосновения его мыслей, было ясно, что букв на страницах он просто не видит. И уже несколько минут ни о чем не думает. Он наслаждается ощущением моего присутствия. Да, он отгородился ледяной стеной и даже выставил шипы, чтобы я не вздумала к нему приблизиться, но при этом он сидел и боялся, что наше единение нарушится. Замерев над монитором, я жадно хватала каждый флюид запретного своего счастья...
Распахнулась дверь. В модуль вошел отец Игоря. Он сразу увидел меня, потом отыскал взглядом замеревшего на диване сына. И все понял. Волна скрытого внешне недовольства прокатилась от него к нам обоим.
- Игорь, проверь телефон, - красивым своим голосом негромко произнес он. - И выходи, мама ждет в машине.
- Здравствуй, - со смесью покорности и раздражения сказал Игорь и встал.
Вадим Аркадьевич вдруг прошел через весь модуль ко мне и протянул небольшую холщовую сумку:
- Лора, папа передал тебе это.
Красивый голос идеально до режущей остроты смодулировал сожаление. Горло сжала обида, и мне не сразу удалось вспомнить, что наши с Игорем отцы работают в близких друг другу подразделениях Главного Энергогенератора и иногда пересекаются на работе. Прежде чем взять сумку, я спросила:
- А папа знает, что вы обо мне думаете?
