неприличным кормить грудью детей, которых поэтому отдавали кормилицам; мать впоследствии имела над ними менее надзора, чем няньки и дядьки, которые воспитывали господских детей под властью отца семейства. Обращение мужей с женами было таково: по обыкновению, у мужа висела плеть, исключительно назначенная для жены и называемая дурак; за ничтожную вину муж таскал жену за волосы, раздевал донага, привязывал веревками и сек дураком до крови – это называлось учить жену; у иных мужей вместо плети играли ту же роль розги, и жену секли, как маленького ребенка, а у других, напротив, дубина – и жену били, как скотину. Такого рода обращение не только не казалось предосудительным, но еще вменялось мужу в нравственную обязанность. Кто не бил жену, о том благочестивые люди говорили, что он дом свой не строит и о своей душе не радит, и сам погублен будет и в этом веке и в будущем, и дом свой погубит. «Домострой» человеколюбиво советует не бить жену кулаком по лицу, по глазам, не бить ее вообще железным или деревянным орудием, чтобы не изувечить или не допустить до выкидыша ребенка, если она беременна; он находит, что бить жену плетью и разумно, и больно, и страшно, и здорово. Это нравственное правило проповедовалось православной церковью, и самим царям при венчании митрополиты и патриархи читали нравоучения о безусловной покорности жены мужу. Привыкшие к рабству, которое им было суждено влачить от пеленок до могилы, женщины не имели понятий о возможности иметь другие права и верили, что они в самом деле рождены для того, чтобы мужья их били, и даже сами считали побои признаком любви. Иностранцы рассказывают следующий любопытный анекдот, переходивший из уст в уста в различных вариантах. Какой-то итальянец женился на русской и жил с ней несколько лет мирно и согласно, никогда не бивши ее и не бранивши. Однажды она говорит ему: «За что ты меня не любишь?» «Я люблю тебя», – сказал муж и поцеловал ее. «Ты ничем не доказал мне этого», – сказала жена. «Чем же тебе доказать?» – спрашивал он. Жена отвечала: «Ты меня ни разу не бил». «Я этого не знал, – говорил муж, – но если побои нужны, чтобы доказать тебе мою любовь, то за этим дело не станет». Скоро после того он побил ее плетью и в самом деле заметил, что после этого жена стала к нему любезнее и услужливее. Он поколотил ее в другой раз так, что она после того некоторое время пролежала в постели, но, однако, не роптала и не жаловалась. Наконец, в третий раз он поколотил ее дубиной так сильно, что она после этого через несколько дней умерла. Ее родные подали на мужа жалобу; но судьи, узнав все обстоятельства дела, сказали, что она сама виновата в своей смерти; муж не знал, что у русских побои значат любовь, и хотел доказать, что любит сильнее, чем все русские; он не только из любви бил жену, но и до смерти убил. Женщины говорили: «Кто кого любит, тот того лупит, коли муж не бьет, значит, не любит»; пословицы эти и до сих пор существуют в народе, так же как и следующая: «Не верь коню в поле, а жене на воле», показывающая, что неволя считалась принадлежностью женского существа. Иногда родители жены при отдаче ее замуж заключали письменный договор с зятем, чтобы он не бил жену. Разумеется, это исполнялось неточно. Положение жены всегда было хуже, когда у нее не было детей, но оно делалось в высшей степени ужасно, когда муж, наскучив ею, заводил себе на стороне любезную. Тут не было конца придиркам, потасовкам, побоям; нередко в таком случае муж заколачивал жену до смерти и оставался без наказания, потому что жена умирала медленно и, следовательно, нельзя было сказать, что убил ее он, а бить ее, хотя по десяти раз на день, не считалось дурным делом. Случалось, что муж таким образом приневоливал ее вступить в монастырь, как свидетельствует народная песня, где изображается такого рода насилие. Несчастная, чтобы избежать побоев, решалась на самовольное самозаключение, тем более что и в монастыре ей было больше свободы, чем у дурного мужа. Если бы жена заупрямилась, муж, чтобы разлучиться с немилой-постылой, нанимал двух-трех негодяев лжесвидетелей, которые обвиняли ее в прелюбодеянии; находился за деньги и такой, что брал на себя роль прелюбодея: тогда жену насильно запирали в монастырь. Не всегда, однако, жены безропотно и безответно сносили суровое обращение мужей, и не всегда оно оставалось без наказания. Иная жена, бойкая от природы, возражала мужу на его побои бранью, часто неприличного содержания. Были примеры, что жены отравляли своих мужей, и за это их закапывали живых в землю, оставляя наружу голову, и оставляли в таком положении до смерти; им не давали есть и пить, и сторожа стояли при них, не допуская, чтобы кто-нибудь из сострадания покормил такую преступницу. Прохожим позволялось бросать деньги, но эти деньги употреблялись на гроб для осужденной или на свечи для умилостивления Божия гнева к ее грешной душе. Впрочем, случалось, что им оставляли жизнь, но заменяли смерть вечным жестоким заточением. Двух таких преступниц за отравление мужей держали трое суток по шею в земле, но так как они попросились в монастырь, то их откопали и отдали в монастырь, приказав держать их порознь в уединении и в кандалах. Другие жены мстили за себя доносами. Как ни безгласна была жена перед мужем, но точно так же были мужья безгласны перед царем. Голос жены, как и голос всякого, и в том числе холопа, принимали в уважение, когда дело шло о злоумышлении на особу царского дома или о краже царской казны. Иностранцы рассказывают замечательное событие: жена одного боярина по злобе к мужу, который ее бил, доносила, что он умеет лечить подагру, которой царь тогда страдал, и хотя боярин уверял и клялся, что не знает этого вовсе, его истязали и обещали смертную казнь, если он не сыщет лекарства для государя. Тот в отчаянии нарвал каких попало трав и сделал из них царю ванну; случайно царю после того стало легче, и лекаря еще раз высекли за то, что он, зная, не хотел говорить. Жена взяла свое. Но еще случалось, что за свое унижение женщины мстили обычным своим способом: тайной изменой. Как ни строго запирали русскую женщину, она склонна была к тому, чтобы положить мужа под лавку, как выражались в том веке. Так и быть должно. По свойству человеческой природы рабство всегда рождает обман и коварство. Часто женщина напивалась пьяна и тогда, если только представлялся случай, предавалась первому мужчине.
Муж и жена.
Царица Евдокия Федоровна в монашеской одежде
Лист из «Домостроя»
Выход царицы с царевичем.
