магией и напоминает о войне… она как будто является вашим продолжением. Одного только жаль: её не узнают люди, – задумчиво произнёс мистер Критик. И его слова отразили ту радость и ту печаль, что жили в сердцах путников с самого начала их путешествия и по настоящий момент.
Только немного странно отреагировал на них Холмс: он нахмурился и отошёл в сторону. Было ясно, что это неспроста.
– Неужто, мой друг, вам стало грустно оттого, что люди не узнают нашу историю? – спросил у него Том. – На вас это совсем не похоже…
Повернувшись к друзьям и продолжительно посмотрев на их лица, Холмс сказал:
– Не хочу вас разочаровывать, но… её уже знают люди.
На мгновение все остолбенели.
– Знают люди? Но откуда они могут знать? – трепетно произнесла Сказка.
– И причём здесь разочарование? Даже если допустить, что людям каким-то чудесным образом стала известна наша история, чем это может нас разочаровать? По-моему, это был бы только ещё один повод для радости… – сказал Том.
Маг же поняла, что хочет сказать этим Холмс, и ответила вместо него:
– Всего, что с нами произошло, на самом деле не было. Мы находимся не в мире людей, а на страницах книги, написанной о нас.
– Но ведь это же невероятно, друзья, просто немыслимо! Холмс, вы не раз поражали меня своими умозаключениями, поражали в хорошем смысле слова, но это… позвольте на этот раз не согласиться с вами, – не принял их идею Том.
Что же касается Сказки и мистера Критика, то они не знали, что и думать.
Тогда Холмс сказал:
– Посмотрите на себя. Просто вспомните, как мы выглядим на самом деле.
Тому было странно слышать такое предложение:
– Что изменится оттого, что я посмотрю? Я уже тысячу раз смотрел на себя…
– Посмотрите в тысяча первый, и увидите! У нас нет ни рук, ни ног. Мы не можем ходить, слазить с полки, взбираться на подоконник, танцевать. Мы не люди, по крайней мере, внешне абсолютно не похожи на них, мы – книги.
Холмс говорил, и одновременно слова его воплощались в реальность. Признав правоту друга, Том с печалью произнёс:
– Значит, нам не о чём было тревожиться… и можно было не мечтать о том, чтобы попасть в библиотеку, – всё это время мы были в ней, стояли на этой полке…
Кольнула печаль и сердце Сказки:
– Выходит, всё это было не по-настоящему? Наше путешествие… не по-настоящему?..
– По-настоящему, но только в книге, – ответил ей мистер Критик.
– Это был сон… – неопределённо произнесла Сказка.
– Яркий и удивительный сон, который приснился всем нам одновременно! – воодушевлённо произнесла Маг, и тем самым неожиданно перевернула представление об этом Тома и Сказки.
Просияла и хмурая обложка Холмса:
– Вспомни, Сказка то, что мы увидели, когда пришли в библиотеку. Наши миры существуют – и не просто в чьём-то воображении, – а это значит, что мир, в котором мы вместе, тоже существует!
– И прежде, чем мы покинем его, дорогая, мне нужно тебе кое-что сказать, – обратился Том к Маг. – Когда в последний раз мне привиделась война, я почувствовал, что во мне что-то изменилось, только не сразу понял, что именно. Я должен был идти в бой вместе со всеми, но стоял как вкопанный, мои товарищи звали меня, а я как будто их не слышал, и, что самое странное, не испытывал при этом угрызений совести. Теперь это просто объяснить: мне не хотелось полностью погрузиться в свои грёзы и забыть то, что с нами было.
– Я тоже хочу это помнить, – сказала ему в ответ Маг.
15
Ветер принёс Странничку к дому, в котором она когда-то встретила своих друзей.
Войдя внутрь, она вспомнила, как впервые здесь оказалась: её нашёл и принёс сюда пожилой библиотекарь. Он положил её в выдвижной ящик своего письменного стола, где время перестало для неё существовать, и она забыла обо всём, что произошло с нею до этого.
Странничка посмотрела вокруг и увидела: книги не лежат на полу перед камином, а аккуратно расставлены по полкам; огонь в камине горит – но чувства тревоги не вызывает, наоборот: он делает домашнюю обстановку более уютной. Ведь это благодаря ему в доме чаще звучат сказки, интересные истории.
И, похоже, в это самое время начиналась одна из них…
На что бы ни взглянула Странничка, всё (будь то бы горшок с цветком или дрова, кресло-качалка или фотография в рамке), изменяло свою форму и цвет, словно переносилось из реальности на сказочную картину художника. Изображённая на настенных обоях старинная деревенька оживала, при этом сама стена растворялась. На миг Странничка очутилась в простом на вид, но необыкновенном внутри, вызывающем ощущение таинственности мире, и
