— А если однажды эльмуры, после того как научаться полноценно говорить и изобретать орудия, тоже обретут волю?
— Тогда я буду готов назвать их людьми. Видишь, в чём разница? Я не животное и моя природа не заставит меня выбирать себе в жёны самую красивую и стройную. Я выбрал тебя, потому что ты другая. С кем ещё я бы мог, лёжа в постели, разговаривать о различии меду человеком и животным?
Аррадра рассмеялась, и Трилон тоже.
Идя по тёмному и холодному замковому коридору, он всё ещё держал этот разговор в голове и всё ещё улыбался. Свет его факела вылавливал двери, только недавно очищенные от завалов и паутин, а он не мог вспомнить, как выглядит нужная ему. Потом, увидев ориентир — старую, потрескавшуюся статую Ширтанара, — выбрал нужный поворот.
Фаралон сидел на своём месте, спиной к нему.
— Так и знал, что ты не спишь, — сказал Трилон и, подойдя ближе, увидел, что на столе перед его другом покоится книга, уже без защитного тканевого покрова. Её листы лежали ровно, как будто их только что аккуратно сложили друг с другом. Никто бы не сказал, что ей почти сотня лет. — Уже читал её?
— Нет, — едва слышно ответил директор. Трилон не расслышал, а понял всё из покачивания головы.
— А когда собираешься?
Фаралон повернулся к нему лицом.
— Когда наберусь смелости.
— Боги! Прекрати уже разыгрывать спектакли и просто прочитай её! — Трилон сел на своё место, напротив директорского. — Я бы и сам прочёл, но, ты же знаешь, не могу.
— Пять последних страниц написаны на колоридском…
Трилон опешил, потом потянулся к книге, но замер с рукой, занесённой над ровной обложкой, замешкал. Волнение накатило откуда ни возьмись. Отогнав его, он всё же взял книгу в руки, раскрыл на последней странице.
— Ты обманул меня!
— Да, — без тени улыбки, тем не менее с усмешкой в голосе сказал директор. — Но ты понял, каково это. Почувствовал страх. А если бы осознавал всю полноту ответственности, которая ложится на того, кто прочтёт эту книгу, то боялся бы ещё больше.
Трилон вернул книгу на стол и облокотился на спинку стула.
— Мы сможем что-нибудь изменить? — спросил он.
— Возможно, — ответил Фаралон. — Но вопрос, захотим ли?
— Ты в последнее время какой-то сам не свой, друг. Такое чувство, что ты перечитал пафосных книжек и теперь пытаешься подражать героям. На тебя плохо влияет твоё бремя. Хватит. Я уже давно готов нести его вместе с тобой. Выучи меня этому языку…
— Ты всё ещё не до конца понимаешь, что нам попало в руки, — серьёзно, слишком серьёзно процедил директор. — Это уникальное, неповторимое явление, с которым в нашем мире не сталкивался никто, кроме автора этой книги. И тот факт, что она покончила с собой сразу же, как только дописала последние строки, говорит о многом.
Он помолчал немного вместе с Трилоном, но потом договорил:
— Хотя в одном ты прав…
Из коридора послышались частые шаги, и вскоре, распахнув дверь так, что она ударилась о стенку, в кабинет вбежал Хэрик.
— Магистр Трилон! Какой-то человек настойчиво требует разговора с вами. Говорит, у него срочные новости и вы должны торопиться.
— Что за человек? — директор с трудом поднял утомлённые недосыпом глаза.
— Я первый раз его вижу, магистр. Он в красной шапке, как у гонцов. Молодой, но с усами.
Алатос!
Соскочив со своего стула и уронив на пол некоторые бумаги, Трилон последовал за Хэриком.
У входа в школу их и впрямь ждал мужчина с усами и в аккуратной шапочке, которая, правда, казалась мятой из-за того, что контуры искажал магический барьер, заслоняющий вход.
— Зачем ты пришёл? Что случилось? — спросил директор Алатоса.
Тот опёрся руками о магическую преграду, пускай это должно было вызывать у него неприятные ощущения, и громко и серьёзно проговорил:
— Её собираются казнить! Ты должен помочь спасти её! Мы должны ехать на центральную площадь?
— Что? Как? Почему? — растерялся Трилон. — Хорошо, я сейчас выйду. Ты сможешь поймать нам повозку?
— Внизу мой человек оставил для тебя коня. Езжай как можно быстрее. Я буду ждать тебя на площади.
Сказав это, Алатос со всех ног побежал вниз, к основанию держащей школу скалы.
