как с Юркой и его товарищами.
Мужики все это выслушали, без подробностей, правда, про Новгород, и согласно закивали головой, одобрили такой подход единогласно. Друзей под боком всяко веселей иметь чем кровников. Потом мои бойцы со своей колокольни добавили, что мол, если повезёт — так и в крепостные попадут (вот умора! повезёт — попадут в крепостные!), а если стараться будут, так и гражданами станут. Ну или в зависимых погоняют года три-четыре, такой путь к гражданству сложнее, но короче.
Мы пёрли по болоту с одними санями, обратный путь занял сильно меньше времени. В одном месте, где было мало растительности и кочек земляных, разлили все наши запасы скипидара, и подожгли. В пламя пошли наломанные по дороге сучья да ветки, часть сена с саней. Когда начало всё прогорать, копьями наделали дырок, поломали лёд. Полынь получилась метров тридцать длинной. И упиралась она в непонятные участки льда, на которые ступать опасно — это будет препятствие для преследователей.
Наконец, наш путь подошёл к концу. Край болота мы увидели задолго до того, как вышли на берег. Из-за деревьев выглядывала наблюдательная башня. Вот на неё ориентируясь мы и вышли в родные пенаты. Возле башни — БТР, и мужики суетятся. Торир, что руководил строительством, встретил нас, повёл внутрь сооружения. Оно небольшое, метров пять на пять, и высотой под десять метров. Сверху — наблюдательная площадка, место для пулемёта, крыша от стрел. Под этой площадкой — бак с водой, куба на три, потом комната отдыха, объединённая с «оружейкой». В самом низу — отопительная система с запасом торфяного топлива. Башенка окружена забором из колючей проволоки, метра на четыре в высоту. Такой проект мы вместе разрабатывали, для построения сети наблюдательной, что должна дойти до завода металлургического.
— Вот, закончили. На дверях внизу там ещё решётка есть, — Торир проводил экскурсию, — на первом этаже лошадь с санями можно поставить. Здорово получилось, мы ракеты пускали, видно далеко. Если бы ещё парочку таких по всей дороге — то весь путь под контролем будет. Жаль, невысоко ракеты летят сигнальные.
— Ну давай фонариков добавим летающих, — я осматривал башню, погруженный в свои мысли, — воду вы от пожара так высоко засунули?
— Да, воду от пожара, если стены поджечь кто пытаться будет. Каких фонариков-то? Тех, что у вас на винтовках?
— Не, китайскими их звали, дома покажу.
— И что, прям летаю как птиц? — Торир допытывался от меня конкретики.
— Короче, вождь, — мы периодически так Торира называли, — я покажу, только не пугайся.
Взял бумаги, быстренько смастерил некое подобие свечки из подручных материалов — воск у нас товар редкий, в основном скипидар на освещение идёт. Вот и пришлось делать некий паллиатив из сильно пропитанной кудели, фитиля, бумаги. Вышли на болото, подожгли свечу, я подождал, пока она разгорится, ну и отпустил конструкцию. Фонарик взлетел метров на семь, погорел минуты три, под удивлённые взгляды наших мужиков, ну и сгорел вместе с бумагой.
— Вот это да!.. — только и промолвил Торир.
— Если бы больше сделать, да человека туда посадить, да поднять повыше… — мечтательно произнёс Кукша.
— Это воздушный шар уже будет, у нас такие тоже делали. Только вот размеры у них — тут башни этой не хватит.
— А чего оно так вверх-то рвётся? — тот парень сообразительный, что печки тушить придумал, подошёл к нам.
— Ну тут… — я покрутил рукой, пытаясь сформулировать мысль, — Как на воде лодка, получается. Вы же законы плавания учили?
Законом Архимеда это у нас не называлось, обезличенно всё было, чтобы в смущение наших мужиков не вводить греками непонятными, да на биографии их времени не тратить.
— Вода плотнее чем дерево, вот дерево и плывёт. А тёплый воздух, что внутри фонарика скапливается, под бумагой, менее плотный, чем газ вокруг, вот и всплывает он как будто из озера полено.
Возникла небольшая дискуссия на тему правдивости моих слов. Я в ней не участвовал, как и тот парень. Он кивнул, и пошёл свой фонарик делать. Молодец, экспериментатор. В процессе были ещё одни участники, о которых мы грешным делом забыли. Ребята корельские сидели на санях, и, раскрыв рты, наблюдали за запуском фонарика пареньком-безопасником. Он соорудил и поджёг один, второй, третий, и начал ваять четвёртый.
— Торир, надо ребят накормить, отогреть, а то мелкие натерпелись… от нас, — я ткнул рукой в сторону саней, — Юрка! Объясни им, что дальше будет.
После представления с фонариком, корелы мелкие не плакали, смотрели со смесью страха и удивления. Они-то по русски не понимают, вот и не ясна им суть представления показанного. Думают, шаманим, или колдуем. Боятся, но и любопытство проявляют, вон как они Юрку вопросами закидали на своём, на корельском. Тот повёл под охраной наших вояк всех в детей недостроенную башенку, туда же завели коняшку. Сена ей дали, остатки морковки скормили, лошадка вроде отходить начала от перегона. Мелкие отогрелись внутри, поели, их начало в сон клонить. Так, в дрёме, их и начали переносить в БТР, как раз второй подошёл. Пока несли, ребята проснулись — и давай орать. Ещё бы! Несут их в чрево чудовища непонятного, может, скормить хотят? Вырываться начали, кусаться, один даже убежать умудрился. Еле собрали их вместе, начали делать по другому. Один вояка заходит, садит мелкого на колени, потом — следующий. Все наши смеются, но беззлобно, мелкие успокоились. Мы пережили ещё один приступ паники, когда БТРы тронулись с места, но потом всё устаканилось. Некоторые даже по сторонам любопытно озираются, а самые смелые спрашивают что-то. Я ответить им не могу, а Юрка в другой машине.
