Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
Выехали мы из лагеря не через полчаса и не через час, а уложились примерно в сорок пять минут, и Птица тоже была с нами. Мне оставалось лишь диву даваться, как это она за столь короткое время научилась ездить верхом, причем весьма уверенно и грациозно. Как я подозреваю, скорее всего, она просто договорилась с лошадью или что-то вроде этого, потому что вид у обеих был при этом до невозможности хитрый и загадочный. Птица, необычайно довольная, сидела в седле горделиво и победоносно, с выпрямленной спиной, рыжая кобыла слушалась малейшего ее движения, и, похоже, была счастлива иметь такую хозяйку. При взгляде на них создавалось стойкое убеждение, что они сроднились и теперь составляют неразрывный тандем. Даже их хвосты, эквивалентные друг другу по длине и густоте, качались в одном ритме. Честно говоря, от Птицы невозможно было оторвать глаз – до того она была хороша, сидя в седле, в своих горчичных шароварах и выглядывающей из-под ковбойки лиловой маечке; ее ноги, обутые в белые кроссовки, уверенно упирались в стремена, руки без напряжения сжимали поводья.
За то время, пока мы собирались, она успела не только сесть в седло и сделать легкую выездку, но и по-своему «побеседовать» с пленной молоденькой амазонкой по имени Ия, и выяснить предполагаемый маршрут каравана амазонок. Тут я еще подумал, что совсем неплохо было бы устроить засаду и перебить заодно и тевтонскую торговую делегацию, потому что живые и дееспособные тевтоны поблизости нам и даром не сдались. Как говорится – на войне как на войне.
Лошади бодро шли по следу, оставленному амазонками, время от времени переходя на легкую рысь, делая примерно по десять-двенадцать километров в час. Таким темпом мы должны были быстро настичь караван амазонок и устроить ему «проверку на дорогах». Немного напрягало то, что опять придется воевать с бабами – нет, даже не с бабами, а с молоденькими девчонками, но это, очевидно, такая карма, потому что Птица сказала, что нас самих тоже не ждало ничего хорошего, попади мы живыми к ним в руки.
Эта Ия выглядит ангелочек ангелочком, но покуражиться над беззащитным может так, что куда там какому-нибудь Чикатило. Одним словом, любая жалость в этом деле может быть вредной для здоровья, и племя дочерей этой Кибелы с каждым таким фактом кажется мне все менее привлекательным. Нет, я уж лучше постою в сторонке, прежде чем с размаху вляпаться в такое дерьмо. Птица сказала мне, что на фоне некоторых воспоминаний атаманши, которая носила громкое имя Афанасия, даже тевтоны кажутся милыми и симпатичными существами, если бы не их прибабах в виде херра Тойфеля. Так что ушки надо держать на макушке и не расслабляться, по крайней мере до тех пор, пока Птица не подгребет под себя их души, обеспечив таким образом полную лояльность. В ответ на эту идею Птица сказала, что она скорее наестся навоза, чем возьмет под свою опеку душу Афанасии. По крайней мере, навоз не виноват в том, что он такой противный и вонючий, чего нельзя сказать о людях, которые добровольно, из-за денег или со скуки, пошли на службу злу.
Дневную стоянку шайки амазонок мы обнаружили примерно часа через полтора после выезда из лагеря. С вершины пригорка, где-то в километре от нас, мы увидели тонкий вьющийся дымок из-под кроны высокого пышного дерева. Внимательно рассмотрев противника в бинокль, я увидел четырех верховых, двоих пеших и нескольких животных, отдаленно похожих на ослов, которые были привязаны к древесному стволу.
Верховые амазонки были, как обычно, вооружены короткими наборными луками для стрельбы с коня. Несмотря на то, что плечи таких луков невероятно туги, энергия выстрела из них не превышает одной десятой энергии выстрела из пистолета Макарова, то есть тридцать-пятьдесят джоулей. Летит стрела из такого лука метров на сто пятьдесят, убойную силу сохраняет при дистанции до семидесяти метров, а прицельно можно стрелять не более чем на тридцать метров, дальше возможна только массовая стрельба залпами примерно в направлении цели. У нашего же «Вала» прицельная дальность двести метров, а убойная четыреста. «Винторез» Кобры еще точнее и мощнее. Если мы сумеем незамеченными подобраться к противнику на дистанцию в диапазоне от двухсот до пятидесяти метров, то сможем быстро и без проблем перестрелять всех амазонок, сами не очень-то рискуя попасть под ответную стрелу.
Взять их не представляло особого труда, но что делать, если при приближении незнакомцев конвой просто перебьет пленников и попробует рассыпаться по степи? В здешних реалиях это обычное дело, и мне не хотелось бы напрасно рисковать жизнями моих возможных соотечественников. И то, что мы все равно перестреляем всех амазонок до единой, ничуть не поможет вернуть к жизни тех, кого мы можем потерять из-за торопливости и нераспорядительности.
Спешившись, я приказал Птице оставаться тут вместе с нашими лошадьми и не отсвечивать, после чего, отдав ей поводья коней, мы вместе с Доком, Коброй и Бухгалтером накинули «лохматки» и рванули вперед на своих двоих аллюром, который у знающих людей именуется «волчий скок». По скорости передвижения такой прием не очень-то и уступит конской рыси, тем более, что мы с парнями после конной прогулки были совсем свежими. Первые пятьсот метров мы передвигались так, а потом короткими перебежками от укрытия к укрытию, стараясь быть как можно более незаметными. И вот он, заветный пригорок, метрах в ста пятидесяти от цели. И верховые амазонки, и пешие пленники – действительно, мужчина и женщина в серо-голубых комбинезонах вполне современного покроя – у нас как на ладони, а в оптический прицел у бабы видны даже черты довольно симпатичного лица.
В тот момент, когда у нас все уже было готово, баба в комбинезоне вдруг начала препираться с одной из амазонок, и та, недолго думая, ожгла ее поперек спины плетью. Практически тут же раздалось наше фирменное: «Хлоп», «Хлоп», «Хлоп», «Хлоп» и амазонки одна за другой попадали из седел. Короче, Кобра и Бухгалтер в темпе вальса сняли всех четверых: она из «Винтореза», он из «Вала», после чего нам с Доком осталось только дать сигнал
