общем, гадость какая-то случится.
Я даже непроизвольно подтянулся как-то, оглянулся. Но, пока ничего страшного не произошло.
– Так, – спрашиваю, – может, и не трогать это дерево, тем более, оно сухое. Всем спокойнее будет.
– Нельзя, – отвечает. – Здешний ковербис меня уже почувствовал, и принял. Так что сам вскоре увидишь изменения.
Блин, не люблю непонятные сюрпризы. Ладно бы там, знать хотя бы, что будет. А то вдруг заберёт ушастую, поселит в каком-нибудь дупле, и всё, забудь, парень. Или… да мало ли, что. Ладно, думаю. Всё это ещё когда случится, а кушать уже хочется.
– Пойдём, – говорю, – в Икарус. Перекусим, чем синтезатор послал, да и темнеет уже, пора на боковую.
А она с такой неохотой на небо посмотрела, потом на меня. Но согласилась, сельхозинвентарь собрала, и на сухую ветку повесила. Потом подошла, в щёчку меня чмокнула и под руку взяла. И двинули мы неспешным шагом, будто гуляющая парочка.
Кстати, я вот на что обратил внимание. Возле Летнего сада ни одного зомби, или даже их следа нет. Сколько мы там проторчали, вроде и шумели, и не скрывались, а всё тишина и покой. А как только отошли метров на пятьсот, так я уже стрелу в окно запустил, по торчащей голове. А потом ещё и рубиться пришлось, примерно в километре от Икаруса. Вышли на нас пятеро зомбаков. Причём, я так потом подумал, это, видимо, при жизни семья была, ну и после смерти тоже решили вместе держаться. Потому что двое бывших мужиков, один старше, один младше, две женщины, тоже разных возрастов, и один пацан совсем – при жизни ему лет пятнадцать было.
Как жалко их тогда стало. Если бы была возможность мирно разойтись, честное слово, не стал бы трогать. Но тут и улочка узкая, и выскочили они прямо перед нами.
А ещё ушастая на радостях меч свой достала, и давай им махать, как все четыре мушкетёра вместе. Мне только пара ударов и досталась, и то, можно сказать, милосердных. Это когда она одному ноги по самое не балуйся отрезала, а второго просто пополам перерубила. Зомбаки ведь не дохнут, пока голова на месте. Не знаю, как это физиологически реализовано, но в итоге стояли эти обрубки, руками махали, аж жалко их стало. Ну и рубанул обоим, чтобы не мучились.
В общем, по сравнению со вчерашним, без приключений добрались. Герасим нам шлюз открыл, и спрашивает:
– Как я вижу, вас уже можно назвать парой?
Тавадиэль посмотрела куда-то в сторону пилотского кресла, будто там кто-то мог быть, и отвечает:
– Санир, ты помнишь старинный эльфийский свадебный обряд времён чёрно-белой войны?
Тот ей:
– Откуда? Я же не аграф.
– Очень жаль, – говорит.
А взгляд при этом хитрый и довольный, как у кошки, которая прямо под носом хозяйки умудрилась целую банку сметаны спереть.
– Тогда можно было взять девушку в жёны ещё и в том случае, если ты унёс её с поля боя в свой шатёр на руках. Мудрый обычай. Много жизней сохранил, и даже приумножил.
И тут до меня что-то доходить начало.
– Постой, – спрашиваю, – это когда я тебя вчера от зомби отбил и в Икарус унёс, что, выходит, женился?
А эта хитрюга кивает молча, и к плечу моему жмётся. Вот блин. Одно неловкое движение, и ты уже муж.
– Хреновый обычай, – говорю. И сразу же понимаю, что зря я так категорично. Опять меня кое-кто ушастый пытается взглядом расплавить. Надо как- то ситуацию исправлять.
– Нет, – поясняю, – я в принципе не против. Но нельзя же так сразу. Сначала надо узнать друг друга, ну там, с родителями познакомиться, пожить вместе, а потом уже и жениться можно.
Вот только ни разу мои попытки не удаются. Так и смотрит с лютой пролетарской ненавистью, сейчас загрызёт не хуже зомби.
– Что же ты тогда меня отбивал? Мог бы и там оставить.
И развернулась такая, и зашагала в сторону трюма. Идёт, как по подиуму, от бедра, попа колышется, волосы при каждом шаге подпрыгивают. Рисуется. Ещё и куртку от комбеза по дороге сняла и на локоть повесила.
Ну и ладно, думаю. Нас тут двое, никуда мы друг от друга не денемся. Тем более, я же после сегодняшнего поцелуя чувствую, что она не всерьёз обиделась, а вовсе даже наоборот, очень хочет, чтобы я мириться пришёл. Для этого всё и затевалось. Ну и, понятно, меня перед фактом женитьбы поставить. Но здесь, я думаю, всё не так однозначно. Мы ещё по этому поводу устроим рыцарский турнир.
Усмехнулся я так, чтобы Санир заметил, и за аграфкой следом. Захожу, а она уже в чём мать родила стоит, и, понятно, ни в какую медкапсулу ложиться не собирается. Ну, а зачем ещё можно в трюм идти? Не грузить же.
Подошёл я, обнял свою ушастую, говорю:
– А по нашим обычаям до совместной ночи мужчина и женщина ещё даже не считаются знакомыми.
– Врёшь, – отвечает.
