Я присел на корточки на бетонном полу и костяшками пальцев постучал в мокрый пол. Вокруг нас мгновенно образовалось небольшое пустое пространство, метра два диаметром, благо это было на относительном просторе, а не в узких межприлавочных проходах. Люди по-прежнему сновали туда- сюда, и нас с Машей равнодушно видели, но просто не переходили границы очерченного круга. Маша с любопытством наблюдала за моими манипуляциями, и я не глядя чувствовал ее предвкушающую улыбку.
– Здесь должен быть клад, заначенный в восемнадцатом веке пиратом Джеком Воробьем! И мы его сейчас… тук, тук, тук! Слышь, Сезам, типа открывайся, на фиг!
Сезам послушался: отъехала вбок наспех выдуманная секретная дверца, и наружу вылез, подталкиваемый невидимой пружиной, очень небольшой деревянный сундучок с железными скрепами; дерево, понятное дело, чуть схвачено тленом и плесенью, скрепы сплошь ржавые. Но не пачкаются, это я отдельно пожелал!
Замок лопнул, крышка засипела ржавыми плесневелыми голосами и открылась, а небольшое пространство сундучка, размером со шкатулку, оказалось сплошь занято денежными пачками – сторублевками (одна пачка), пятисотенными и тысячными, общею суммой шестьсот шестьдесят тысяч рублей. И поверх пачек скромное платиновое кольцо с прозрачным, в разноцветные переливы, камушком.
– Колечко тебе – деньги нам, в корзинку. Подходит? Ма-ша! Что молчишь? Подходит, спрашиваю?
– Ого! Да! То есть, еще как подходит, миленькое такое! Смотри, точно по размеру! Петров, ты чудо! А откуда это всё?
– Деньги – мои личные, из запасов, а колечко из древнего забытого клада вынул. Клянусь!
– Колечко – просто вау! – это же брильянт! Я сегодня им посверкаю, а потом сниму навсегда и буду бережно хранить как память об этом дне!
Деньги действительно были когда-то мои… да и сейчас… Мне по большому счету все равно – откуда они, но если в моей сейф-ячейке они хранятся, то возьму из нее. С колечком же я бессовестно соврал: я его сам наскоро придумал, просто пожелал основные характеристики, и велел, чтобы к размеру пальца приспособилось. Так быстрее, чем подолгу объяснять каждый чих, у нас с Машей и без этого впереди полно дел!
– Ну, что, всё, наконец? У меня сейчас руки отвалятся от таких тяжестей! Мы лопнем, если все это съедим, как два обожравшихся бегемота! Маша, слышишь, что я говорю?
– Всё! Всё уже, не волнуйся! Все куплено, вплоть до салфеток. Ой!.. а посуду забыли!
– Посуду на месте наколдуем. Ты придумаешь, а я по твоим эскизам сотворю. Подходит?
– Да, мой принц! Веди меня за собой!
Все это время вокруг нас происходили кое-какие дополнительные события, но Маша их не видела, посетители и продавцы тоже, а вот я и моя домашняя гвардия…
Мору очень нравилось озирать окрестности, гордо восседая на моем правом плече, и очень не нравилось, когда я сгонял его по ходу дела, не обращая ни малейшего внимания на раздраженное карканье – то Машу приобниму, то корзинку на плечо, то присяду перед сундучком. А Букач просто бежала перед нами вприпрыжку. Оказывается, на рынке было полно мелкой «нечистой» шушеры! При нашем появлении они сначала высунулись навстречу изо всех щелей – а потом как брызнут в разные стороны! Мор успел схомячить прямо на лету одного мелкого крысонетопыря, а Букач нет, Букач только растопырила во все стороны эти… язычки мглы вокруг полупризрачного тельца, чем-то похожие на перышки, и грозно сверкает по сторонам глазенышами, а сама уже прямо под ногами крутится, жмется, чтобы ко мне поближе! Я тут же кое-что забавное постиг, удовлетворяя свое любопытство: на местную нечисть, после первой волны тревоги перед грозными пришельцами, накатило цунами ужаса – это они меня поближе «рассмотрели»!.. К тому моменту, когда Маша примеряла колечко, в радиусе полукилометра не было уже ничего и никого сакрального, кроме нас с Букач и Мором. И меня это вполне устроило.
– Веду!
Выйдя из дверей рынка, мы с Машей свернули налево и пошли дальше по улице, там, впереди, в пяти минутах пешком, есть сквер с открытым пространством, оттуда и полетим.
– А каким способом мы будем путешествовать? На метлах?
– Нет, на обычном ковре-самолете. На метле, Машенция, в твоей, с позволения сказать, одежде, лететь просто неприлично!
Маша хихикнула и явно загорелась любопытством, но смолчала, решила потерпеть, пока сама не увидит. На обычном… На таком, как в детских фильмах показывают, особенно не полетаешь, ветрено чересчур! И кто сказал, что ковер непременно должен быть квадратным и прямоугольным? Пусть это будет круг, радиусом… в два… с половиной метра! Да! И пусть наездников от всего опасного защищает купол, прозрачная сфера, чтобы дышать не мешала, чтобы как стеклянная, но не ощутимая. Захочу я, к примеру, высунуть голову за край ковра – пожалуйста, захочу вывалиться – придержит, пока я конкретно и недвусмысленно не пожелаю иного. С Машей то же самое: не вывалится, пока я этого не пожелаю, то есть – ни за что на свете не выпадет! И пусть сам ковер будет несминаемым, непробиваемым и непротыкаемым.
Температурно-погодный режим – тоже комфортный, с порывами экзотики, если пожелаем для развлечения…
– Готова? Взлетаем!
– Динечка, я боюсь высоты!
– Бойся, бойся на здоровье, а иначе – какая романтика!? Но я обещаю: не упадешь, не продрогнешь и ветром не захлебнешься. Ни ветер, ни гроза, ни
