Тетке ответили на вызов, она прижала трубку к уху и уже распахнула, было, ненакрашенный фиолетовый рот, но сразу же запнулась. А взгляд на меня метнула и, тем самым, выдала постороннему человеку – то есть, мне – тему своей односторонней беседы.
– Да… Иду!
Похоже, служебная дисциплина у них в муниципальной конторе на должной высоте: тяжеленная попа еще в полусидячем положении, а рука уже щеколду на дверце открывает…
– Боря, ты тут это… Молодой человек, подождите буквально одну минуту, сейчас во всем разберемся, я мигом.
Мне же лучше – авось тайм-аут пришлет мне в голову хоть одну толковую мысль!
Условные рефлексы в межчеловеческом общении именуются привычками, но от этого не становятся менее прилипчивыми и тупыми; казалось бы, чего проще с моими новыми возможностями: наколдовать чего-нибудь такое, или накинуть на себя невидимость, или вместо себя Букач на разведку послать?.. Нет же, кривляюсь тут, позорно трушу, пытаюсь угадать чего-то с помощью дедукции… А пусть этот орел представится мне по имени-отчеству… И по фамилии, и с прозвищем, если оно есть. Я так хочу.
– Прощу прощения, как вас звать-величать? Меня – Сева.
– Борис Сергеевич. Буровский, а чего? В неофициальной обстановке – иногда и Бураном зовут. А зачем тебе?
– Затем, что нормальные люди должны не быковать, не бычить друг на друга, а нормально взаимодействовать. Так, чтобы все четко, в рамках служебных обязанностей, но по-человечески… Так ведь? Просто, без канцелярщины скажи, Борис Сергеевич: да или нет?
– Да.
– Классно! И я так же думаю. Слушай, а вот не в тему вопрос: как ты лично считаешь, какая жизнь лучше – холостая, или семейная? Разумеется, если это не военная и не служебная тайна? Вот, как ты сам определился? Я-то еще холост и в последнее время постоянно размышляю на подобные темы… А, Борис?..
Не знаю, чего именно я трушу, но отдавать колдовские пожелания вслух, при объекте воздействия, так сказать, мне все еще неловко, а мысленно – результаты более слабые… или мне это кажется? Внутреннее понимание подсказывает мне, что вслух мощнее и точнее наколдовывать, вот я и пытаюсь вплести колдовство в обычную речь. У парня кольцо на правой руке, по возрасту и дети уже вполне вероятны…
– А хрен его знает! И так хорошо, и так неплохо… Надоедает со временем по общагам да казармам таскаться… И детей, типа, люблю, у меня двое… Слушай, а тебе до этого какое дело!? Все, харэ болтовней заниматься, замолкни, стой спокойно и жди!
Поддается. Очень хорошо, значит, все мое пока при мне. Это успокаивает. Букач смирно сидит, что неудивительно: человеческие дела ее не колышут абсолютно, магических же она не чует пока, стало быть, их нет, и это преотлично! Индикатор ты мой голенастенький!.. Тихо, тихо, не надо скрежетать, а то дядю напугаем… Пусть он чихнет, мысленно пожелаем ему этого.
Мужик чихнул. И повторил на бис, согласно моим колдовским бессловесным уговорам, и опять повторил… Итого – ровно десять раз.
– Что, простуда посреди лета?
– Да… Вчера, видать, сквозняком надуло, вот с утра и… Да, а… алё!? Апчхи! Есть, угу! Провожать, или сам дойдет? Угу, есть! Все понял! Ты это… проходи сюда, сейчас впущу… и иди прямо по коридору, справа предпоследняя дверь. Не помню там табличку, но, не доходя до окна – предпоследняя дверь справа. Там тебя ждут. Погоди! Документы при себе есть какие-нибудь?
– У-у… – Я сокрушенно похлопал себя по накладным жилетным карманам.
– Ладно, так запишу пока вот здесь, на листке, потом сами разберутся… Диктуй: Всеволод…
– Всеволод Кирпичников.
– Угу, записал. По отчеству?
– Сергеевич.
– Угу, есть. Во-он туда!..
Глава девятая (окончание)
Разум не способен не сомневаться. Иду, такой, по коридору, там десять секунд хода, а то и меньше, а сам успеваю подумать про себя и проблемы свои: «Какого черта!?» Иными словами – чего я жду, чего ищу и, главное, зачем??? Отца, судьбу, любимую, украденное имущество?.. Погоди, погоди… погоди… память моя…
– Разрешите?
– Да, пожалуйста. Добрый день. По какому вопросу, позвольте спросить?
Кабинет этот – почти обычный, почти просторный: весьма умеренно захламлен канцелярской мебелью, в углу на столе небольшой монитор, с мышкой,